– А об этом что скажете? Это отчет о моем домашнем компьютере. Вы открывали дома какие-нибудь подозрительные приложения?
– Было одно…
Он стукнул рукой по столу.
– Назовите имя!
– Мне не хочется, – проскулила она.
– Мой домашний жесткий диск две недели прочесывался вдоль и поперек. Наша редакционная сеть стала открытой книгой через три дня после того, как мы взяли вас на работу. И кто принес мне сюжет, который я только что опубликовал? От кого я получил эти фотографии с Фейсбука? Как зовут организатора утечек, у которого эти фотографии, как мы теперь знаем, были еще прошлым летом?
– Не знаю.
– Произнесите, ну же!
Она расплакалась.
– Простите меня! Мне так стыдно!
Том толкнул к ней пакетик с бумажными носовыми платками и, скрестив руки, ждал, пока ее слезы не иссякнут.
– Я вам солгала, – шмыгая носом, сказала она. – Я полгода прожила в Боливии. Проект “Солнечный свет”. Там получила фотоснимки с Фейсбука. От
– Знаете?
– Да! Все наши конфиденциальные источники, все базы данных и прочее. Я знаю.
Взгляд Тома был сосредоточен не на ней, а на ком-то незримом.
– Я познакомилась в Окленде с одной немкой, – сказала Пип. – Она хотела, чтобы я поехала в Боливию. Сказала, Проект сможет помочь мне найти отца. И я туда поехала, и он…
– Назовите имя.
– Не могу. Он особый интерес ко мне проявил и поделился кое-чем. Тем, что вы, вероятно, знаете.