– Они были так себе, и потом, я же знаю, что у тебя нет времени.
Кэти подумала: «Но у меня всегда находится время для мальчика, для его дел. Я
– Но ведь Нили нуждается в поддержке. Ты способна находить силы в самой себе, как и я. А ему нужна помощь со стороны.
– Ничего страшного, мама, – повторила Фрэнси.
– Я ничего не могла поделать, – сказала Кэти. – Но все равно теперь это будет на моей совести. Который час?
– Скоро половина восьмого.
– Смочи опять полотенце, Фрэнси, – попросила Кэти.
Похоже, ее сознание пыталось уцепиться за что-то.
– Неужели у тебя не осталось вообще ни одного сочинения?
Фрэнси подумала про те четыре рассказа, которые написала про отца, вспомнила слова мисс Гарндер про них и ответила «нет».
– Тогда прочти что-нибудь из Шекспира.
Фрэнси взяла книгу.
– Прочти про лунный свет в такую ночь… Я хочу думать о чем-то прекрасном, когда родится ребенок.
Шрифт был мелкий, и Фрэнси зажгла газовую лампу, чтобы видеть буквы. Когда вспыхнул свет, Фрэнси разглядела лицо матери. Серое, искаженное болью. Мама не походила сама на себя. Она походила на Марию Ромли. От света Кэти вздрогнула и зажмурилась, и Фрэнси быстро потушила лампу.
– Мама, мы столько раз читали эту пьесу, я почти всю ее помню наизусть. Мне не нужен свет, мама. Слушай!
И Фрэнси начала декламировать:
– Который час?
– Без двадцати восемь.
– Фрэнси, а ты знаешь, кто такой Троил? И Крессида?