– Мне нужен номер, идиот. – Она машет, чтобы я отошел, и продолжает: – Ладно, я у Марка Хаммерстайна и перезвоню позже, но если завтра вечером я не увижу тебя в баре «Канал», то напущу на тебя своего парикмахера. Бон вояж. Как выключается эта штука? – спрашивает она, хотя и сама со знанием дела задвигает антенну, нажимает кнопку «Выкл.» и кидает телефон на кресло Schrager, которое я пододвинул к музыкальному проигрывателю.

– Видишь, – улыбаюсь я, – получилось.

Через двадцать минут Элизабет извивается на кушетке, а я пытаюсь заставить ее заняться передо мной сексом с Кристи. То, что сначала было случайной мыслью, теперь заняло все мои помыслы, так что я настойчив. Кристи бесстрастно уставилась на пятно на светлом дубовом полу, которое я не видел раньше, ее вино почти не тронуто.

– Но я не лесбиянка, – хихикая, вновь протестует Элизабет. – Меня не интересуют девочки.

– И это твердое нет? – спрашиваю я, глядя на ее стакан, потом на почти пустую бутылку вина.

– Но почему ты думаешь, что мне это нравится? – спрашивает она. Благодаря экстази вопрос звучит кокетливо, и, похоже, ее это искренне интересует. Ее нога трется о мое бедро.

Я переместился на кушетку и сижу между девушками, массируя одну из икр Элизабет.

– Ну, во-первых, ты училась в «Саре Лоуренс», – говорю я, – и потом, все бывает.

– В «Саре Лоуренс» были и мальчики, Патрик, – замечает она, хихикая. Она извивается все сильнее, с шумом, с жаром, с содроганиями.

– Ну, извини, – признаю я. – Я обычно не имею дело с мальчиками, которые гуляют по улице в чулках.

– Патрик, ты же учился в Патрике, то есть в Гарварде, о господи, я так пьяна. Ладно, слушай, я имею в виду, погоди… – Она замолкает, делает глубокий вдох, бубнит что-то неумное о том, что чувствует себя странно. Потом, закрыв глаза и открыв их вновь, спрашивает: – У тебя есть кокаин?

Я смотрю на ее стакан, замечаю, что растворившееся экстази слегка изменило цвет вина. Следуя моему взгляду, она делает от него еще глоток, словно бы это некий эликсир, способный погасить ее нарастающее возбуждение. Она бессильно откидывает голову назад, на одну из диванных подушек.

– Или гальцион. Я бы выпила гальцион.

– Слушай, мне бы хотелось посмотреть… как вы вдвоем… начнете, – простодушно говорю я. – Что в этом дурного. И абсолютно незаразно.

– Патрик, – смеется она, – ты сумасшедший.