Она прислонилась головой к шершавому стволу березы…

Амон потом часто спрашивал себя: почему он дал ее убить? И приходил к выводу: его остановила ее покорность, ее желание умереть.

Нет, этого он не мог ей позволить!

Ее била крупная предсмертная дрожь, даже ноги подергивались…

И тут она услышала окрик Амона из окна:

– Тащи эту сучку обратно! Еще успеем пристрелить, времени хватит. Может, еще удастся чему-то научить ее.

В перерывах между дикими вспышками, говорившими о его душевном нездоровье, случались редкие моменты, когда он пытался играть роль великодушного хозяина. Как-то утром он сказал Хелен: «Ты в самом деле отличная прислуга. Если после войны тебе понадобится рекомендация, я с удовольствием дам ее тебе».

Но она знала, что это всего лишь болтовня, бред наяву.

Она плохо слышала на одно ухо, потому что он ударом кулака порвал ей барабанную перепонку. Она не сомневалась, что рано или поздно станет жертвой его вспышки ярости.

При той жизни, что она вела, улыбка одного из гостей была лишь минутным утешением. Сегодня вечером она принесла и поставила рядом с герром комендантом большой кофейник – он по-прежнему пил кофе, обильно засыпая в него сахар, – и сразу покинула гостиную.

Через час, когда Амон Гет был уже должен Оскару Шиндлеру три тысячи семьсот злотых и мрачно сетовал на свое невезение, Оскар предложил ему другой вариант ставки. Когда он переберется в Чехословакию, сказал он, в Моравии ему понадобится горничная. Таких толковых и вымуштрованных, как Хелен Хирш, там не раздобыть – все сплошь сельские девки.

– Иду на двойную ставку, – предложил Оскар Амону, – все или ничего. Если ты выиграешь, я выплачиваю тебе семь тысяч четыреста злотых. Если ты с ходу бьешь меня – сумма повышается до четырнадцати тысяч восьмисот. Но если выигрываю я, ты включаешь Хелен Хирш в мой список.

Амон Гет попросил время на обдумывание его предложения.

– Да брось ты, – сказал Оскар, – ей так и так отправляться в Аушвиц.

Гет заколебался: деньги Шиндлер поставил большие!

Но он так привязался к этой девчонке. Хелен ему стала необходима, он не может вот так запросто расстаться с ней! Когда он размышлял, какой же конец ее постигнет, то всегда испытывал желание прикончить ее собственными руками в приступе страсти. Если он поставит ее на кон и проиграет, то лишится удовольствия лично придушить ее…