– Миледи! Деревенские жители в приорате! Лучше вам поскорее туда пойти!

Я со стуком бросаю деревянный пресс для сыра на хорошо выскобленную доску и снимаю фартук.

– Я пойду! – горячо говорит одна из молочниц. – Они этого Краммера с лошади скинут.

– Нет, не скинут, и его зовут Кромвель, а ты останешься тут, – твердо отвечаю я.

Я выхожу из кухни, писарь берет меня под руку, чтобы перевести через мощеный двор.

– Их там всего дюжина, – говорит он. – Нейт Райли с сыновьями, еще один, я его не знаю, старик Уайт и его парень. Но они все кипят. Говорят, что не позволят их посещать. Говорят, что все про это знают.

Я как раз собираюсь ответить, когда мои слова тонут во внезапном звуке колоколов. Кто-то звонит в колокол – нестройно, не вовремя, а потом я слышу, что звон сменили.

– Это знак, – Стэндиш срывается на бег. – Когда меняют звон, это знак, что община взяла власть и деревня восстала.

– Остановите их! – приказываю я.

Томас Стэндиш бежит впереди, я следую за ним в приорат, где вдоль стены церкви свисают толстые веревки от колоколов. Возле них я вижу троих мужчин из Бишема и еще одного, которого я не знаю; несвоевременный звон оглушительно разносится над маленьким двором.

– Прекратите! – кричу я, но меня никто не слышит.

Я даю одному из мужчин подзатыльник тыльной стороной руки, а второго тычу тупым сырным ножом, который у меня по-прежнему в руке.

– Прекратите!

Они прекращают тянуть за веревки, едва видят меня, и колокола качаются все беспорядочнее и беспорядочнее, а потом затихают. Позади меня в церковь вваливаются двое наших посетителей, Лей и Лейтон, и мужчины поворачиваются к ним, рыча от злости.

– Выметайтесь, – бросаю им я. – Ступайте и сидите в приорате. Я не могу ручаться за вашу безопасность.

– Мы здесь по королевскому делу, – начинает Лей.

– Вы здесь по делу дьявола! – восклицает один из мужчин.

– Тихо, – негромко произношу я. – Довольно.

Посетителям я говорю:

– Я вас предупредила. Ступайте к приору. Он вас защитит.