– Это словно повторяющиеся кадры одного и того же фильма, – сказал я.

– И что в этом фильме?

Росс смотрит на меня сквозь густой снегопад, белозубая улыбка, глаза скрыты за зеркальной горнолыжной маской, снежинки садятся на его черные, убранные со лба волосы.

– Он впереди меня, – сказал я. – Едет на высокой скорости, потом оборачивается, чтобы проверить, еду ли я за ним, а потом перед ним возникает дерево, и он теряет ту долю секунды, которой хватило бы, чтобы избежать…

– Но вас там не было?

– Нет, но я катался с ним наперегонки сотни раз, он всегда так ехал.

– Хорошо, допустим, это действительно так и произошло, хотя вы этого и не знаете. Если бы вы ехали за ним, сзади, как бы это изменило ход событий?

Я в своих мыслях никогда не заходил дальше этого взгляда, дерева, панического страха.

У меня не было ответа на ее вопрос.

Мы сидели молча, кажется, целую вечность.

– Травма, которую получил Росс, – наконец сказала она. – Вы могли бы помочь ему в таком состоянии, если бы оказались рядом?

– Нет.

– Даже будь вы врачом «Скорой помощи»?

Я улыбнулся. Неужели именно поэтому я и выбрал специальность врача «Скорой помощи»?

– Нет. Его мозг был травмирован необратимо.

– И тем не менее вы все равно считаете, что каким-то образом виноваты в его смерти?

– Мне нужно было находиться рядом с ним!

– Почему? Вы знали, что это опасно, и пытались его остановить.

И неожиданно для себя я произнес: