Короткий перерыв. Сейчас борова ждал целый пакет воодушевляющих речей, которые в ближайшем будущем должны внушить отвагу расплатиться по долгам. А после них – еще несколько разрядов, чтобы закрепить бесценную науку и…

Ну хоть бы раз все шло по плану. Не успел хозяин электрошокера начать привычную для таких случаев речь, как его голос стал неожиданно сиплым и сдавленным.

– Твою мать, это что такое?

– А ты как думаешь, твою мать, что? – ответил коллега, державший левую руку клиента и тоже уже задыхавшийся от вони.

– Что, толстяк, в штаны наделал? – спросил главный по операции, натянув на нос свою рубашку и стараясь не впускать в легкие тяжелый и густой как шоколадная паста воздух.

– Конечно же, он наделал, гений! – ответил Марк, державший правую руку.

– Я же копыта сейчас отброшу, – возмущался главный и уже хотел было от злобы еще поработать шокером, но едва протянув его к жертве, передумал. – Да хрен на него, не так уж и много он должен.

– Согласен, пошли отсюда быстрее. Думаю, он все понял, – сказал тот, что слева.

– Ты все понял, урод? – спросил главный клиента, все еще держа нижнюю часть лица под рубашкой. – Через десять минут звонишь кредитору и делаешь то, что он тебе скажет. Повтори!

– Звоню кредитору, через десять минут… я понял.

– Если через двадцать минут я узнаю, что вы не нашли общий язык, я вернусь и прирежу тебя как поганую свинью. Ты меня понял?

– Я понял, – закивал мелкими кивками толстяк, вместе со своим тройным подбородком, – я все сделаю, как вы сказали.

– Сваливаем отсюда, пока я не задохнулся, – сказал главный и в полсилы ударил источник его досады кулаком в лоб, когда руки второго освободились от захватов.

Толстяк упал вместе с креслом на спину, ударившись затылком об пол, визжа больше от страха, чем от боли. Таким Марк и видел его последний раз, когда группа покидала помещение.

***

После операции вся троица потянулась в бар. Там к ним присоединился четвертый, все это время стоявший на стороже. Он с удовольствием выслушал свеженькую историю и хохотал как заведенный вместе с остальными. Не смешно было только Марку. Ой как живенько в его голове всплыли те самые события многолетней давности, когда он был готов отдать половину своей жизни, но стереть с лица земли проклятый случай с Жиром. Он, сам того не желая, вспомнил все произошедшее тогда до мельчайших подробностей, все пережитые эмоции, мысли и даже последовавшее затем сновидение.

Вспомнил он и то, что клятвенно обещал сам себе. А именно, больше такого никогда-никогда не делать. Ни в коем случае и пальцем не касаться тех, кто слабее. Хотя, что за бред! Откуда мне знать, слабее ли меня тот или иной человек или нет. Если я останусь победителем, значит, я избил слабого, если меня, то… А если слабый с виду одержит надо мной победу? Какая несправедливость, черт ее пойми.