– Смердяко-о-о-в!.. – почти прокричал он каким-то рыдающим голосом, не в силах справиться с мучительным чувством вины перед ним и невозможностью отделаться от него. Только исчезнуть самому, только успеть все сделать!..

Уже трясясь, словно в лихорадке, он схватил факел и зажег его уже от почти потухшего фитиля фонаря. (Удивительно, как он не потух от удара Алеши по мышонку!) Факел так ярко вспыхнул, осыпаясь искрами по сторонам, что на мгновение ослепил Алешу. Уже воя как от непереносимой боли, он бросился внутрь подкопа, но вдруг страшный удар в голову, в самый лоб, на несколько мгновений остановил его. Алеша даже закрыл глаза, ожидая каких-то последствий, причем самых невероятных, типа нового появления Смердякова…

– Радуйся, спасти хотя души всех одержимых нечистыми духами!.. – грянуло уже где-то совсем близко.

Алеша открыл глаза и тут только понял, в самом узком месте подкопа среди корней ветлы, просто недостаточно низко наклонил голову и ударился ею в выступающий распил. Мелко трещащий факел освещал его неровные грани, на которых повисли какие-то засохшие цветы и стебельки от них – остатки Снегиревкого венка с головы Алеши.

– Радуйся, отче Зосиме, скорый помощниче и молитвенниче о душах наших!..

Алеша вновь дернулся внутрь подкопа, заливаемый той же «нестерпимостью» вины. Он почти выбил внутрь могилы закрывающую ее фанерную заслонку. Факел осветил два мешка, прислоненные к противоположной от Алеши стене могилы, что едва слышно осыпалась мелкими потеками песка. Да и сверху сквозь щели дощатого помоста проходил кое-где довольно ощутимый, хотя и рассеянный свет.

Внезапно по этому помосту заходили, затопали, песок со стен могилы стал осыпаться гуще и слышнее.

– Давайте с этой стороны!..

– Государю с главы…

– Тихонько!..

– Готов?..

Это сверху стали долетать до замершего с факелом Алеши приглушенные возгласы. Без сомнения, это был тот самый момент, когда раку с мощами отца Зосимы стали поднимать с настила для переноса ее в храм.

– Кресту твоему поклоняемся, Христе!.. – взорвался мощными монашескими голосами хор снаружи…

Алеша сделал шаг к мешкам. На какое-то время он так и стоял над ними, согбенный, хотя теперь ему уже ничто не мешало распрямиться – глубина могилы вполне позволяла это сделать. Но его заняло на секунду другое – в какой мешок сунуть факел. Сначала он хотел, было, проделать это с ближним мешком – он уже стал расправлять его горловину, чтобы удобнее было туда просунуть факел, но вдруг с чего-то засомневался. Он замер на несколько секунд, далеко отведя правую руку с факелом за спину. Тут сверху до него долетел звук приглушенного удара колокола – даже не звук, а как некое сотрясение и воздуха, и даже, как показалось Алеше, самой «тверди земной».