Да я проклинаю тебя, перед лицом смерти проклинаю тебя, перед тем как сама тебя убью, проклинаю тебя – знай это!..
Все – время пошло, обратный отсчет начался!.. Сначала расправимся с царем, а потом я – на тебя.
«Иду на Вы!»
Прощай, твоя незабвенная Катя!..
P.S. Я же знаю, что ты меня будешь помнить до самой последней минуты, и может быть мне удастся последний раз взглянуть тебе в глаза… Я даже знаю, что там увижу!.. Я уже
P.S.S. И с этим ты уже навсегда уйдешь в небытие!»
Иван закончил чтение с задумчивой миной на усталом и бледном лице. «Почти увидела, почти увидела», – прошептал он, поводя головой из стороны в сторону. «Интересно, что же она там увидела?» Он попытался сосредоточиться и вспомнить тот момент, когда Катерина Ивановна навела ему свой пистоль в лицо. Ему удалось вспомнить обстановку комнаты, где это происходило. Это была гостинная их дома. Даже вспомнилось платье, коричневое платье с завязочками на рукавах (одна из них была распущена – вспомнилась даже такая деталь), в которое была одета Катерина Ивановна. Но ее лица он совершенно не мог припомнить. «Да и зачем мне ее лицо, мне свое лицо нужно вспомнить… Что же она там увидела?..»
Иван встал из-за стола, хотел было пройтись по кабинету, но почему-то заколебался и вместо этого подошел к дивану. Какое-то время постоял перед ним, как бы раздумывая, затем лег на него, и плотно-плотно завернулся в свою шубу. На голову даже специально натянул широкий заворот воротника. Он лежал, может быть, минуты три-четыре, и вдруг вскочил с нервическим хохотом:
– Ай, да Катя!.. Ай, да молодца!.. Как это по-женски!.. Нет, это по-Катеринински!.. Ха-ха-ха!.. Собираться убить и успеть послать такую весточку… Не могла ты без нее!.. Ох, не могла!.. А то как же!.. Тут ревность, тут неутоленная распаленная огненная гордыня Верховцевская!.. Аж, Катька, как она распалила тебя!.. Ах, хорошо!.. О-ха-ха! И от письма-то огнем пышет и дышит!.. Хорошо же! Это жизнь!.. Это настоящая твоя жизнь, Катюха!.. Ты ведь мне благодарна!. Ты ведь мне благодарна за эту жизнь!.. За эту драму, которой ты живешь и которая так распалила твою ревнивую гордость!.. Это хлеб твой, твое наслаждение, твоя душа!.. А ведь перещеголял я Митьку, потому ты ко мне и переметнулась. Что Дмитрий – он уже сломан, а тебе нужно неломанного, недоломанного, чтобы самой сломать или сломаться самой или сломаться вместе… Революция она не снаружи, она внутри тебя и ты живешь ею, она есть твой внутренний огонь, без которого ты не можешь жить и в топку которого бросаешь всех окружающих тебя людей!.. Молодец, Катька, молодчина!.. Нашла свою жизнь!..