— Хочу рыбы поесть, значит, поедем к рыбакам! — упрямился Чокан. — Ты скажи, Абы, наша дорога к Тени-зу приведет?

— Нет, к рыбакам надо ехать другим путем.

— Не надо мне тогда новой дороги. Поедем прежней! — злился маленький упрямец.

— Тайири! Ненасытная твоя утроба! — Чингиз отвернулся от сына.

— Не проклинай меня по-бабьи, отец. Выругай по-мужски или лучше побей!

Чингиза бесила непочтительность сына, но он сумел, скрывая гнев, промолчать.

Абы заговорил, будто никакого спора и не было:

— Эти степные ливни обычно захватывают узкую полосу. По-моему, гроза обошла Тениз. А Тениз рядом. Подождем еще немного и тронемся старой дорогой. Да избавит нас аллах от новых бед. Как, хан-ием, согласны?

— Как хочешь так и езжай! — Чингизу уже поперек горла стали эти споры.

Постояли недолго, расселись по местам, и Абы принялся нахлестывать лошадей. Туго сошел с места возок. Кони еле тащили его по грязи. Влага еще глубже впиталась в почву. А тут как назло стало тихо и безветренно. Ветер подсушил бы дорогу, помог бы ей затвердеть. Но он бушевал уже далеко, там, где погромыхивал гром и сверкали молнии. Измученные лошади выбивались из сил. И хотя Абы то и дело пускал в ход камчу, они двигались все медленнее и медленнее и наконец стали. Абы снова подхлестнул их и застыл на облучке.

— Измаялись, бедняги! — Чингиз пожалел лошадей. Все понимали, что долгая остановка в безлюдной степи, в непролазной грязи не сулила ничего хорошего. Надо было набраться терпения, немного подождать и помаленьку, не торопясь продолжать путь.

… В степи наступал чудесный предзакатный час. Совсем недавно было темным-темно. А теперь и там и сям сквозь уходящие тучи сияла густая первозданная голубизна. Багряное солнце уже касалось земли. Его лучи окрашивали и степь и края уходящих туч в яркие оранжевые тона, пробивали стрелами гряды облаков, переливались радугой в дождевых каплях на траве. И сама трава молодо зеленела.

А как легко дышалось после грозы! Во время зноя растения словно замыкаются в себе, запахи прячутся вглубь, исчезают. А теперь ливень досыта утолил жажду трав и цветов, и они благодарно источали еще недавно скрытый аромат. Этот аромат сливался с влажным запахом освеженной земли, сливался с благодатным воздухом, очищенным грозой. И казалось — слишком мала человеческая грудь, чтобы полностью впитать в легкие все эти чудо-запахи, весь этот живительный терпкий настой степного простора. Впитать с наслаждением и радостью.

Дышалось легко, а думалось все о том же: как бы скорее выбраться из этой грязи, чтобы быстро и весело помчаться закатной степью!