Абы подумал, подумал и пришел к единственному решению: во что бы то ни стало переждать. Он натянул вожжи и пронзительным окриком остановил коней. Послушные кони словно только и хотели передышки. А ливень продолжался с прежней силой.

— Что случилось? — Чингиз сердито откинул полог возка и увидел, как Абы слезает с облучка.

— Ни лошади, ни возок дальше не пойдут, хан-ием.

— Это еще почему?

— Застряли в глине. Ничего не поделаешь…

Чингиз вышел в дождь, в потемневшую степь и убедился в правоте Абы. Колеса совсем ушли в жидкое месиво, и ноги коней облепила грязь.

Следом выбрались из возка Драгомиров и Чокан. Всем было ясно: застряли. Только надолго ли? Этого никто не знал. Взглянули назад: за возком по дороге тянулись две глубокие борозды, их на глазах заволакивала жидкая грязь. Чингиз хмуро пробурчал:

— Эх, судьба! В одном не повезло — удачи больше не жди!

— Значит, застопорило, — довольно безразлично произнес Драгомиров.

Все мысли Чокана были на берегах Тениза:

— Неужели так и не доберемся до рыбаков, отец?

— Тайири! — прикрикнул Чингиз, выражая этим старинным словом досаду и раздражение. — Спросил бы лучше — сдвинемся ли мы сегодня отсюда!

— Не сдвинемся, так заночуем, — в тон отцу ответил Чокан.

Дождь утихал, молнии вспыхивали где-то впереди, все дальше и дальше уходили раскаты грома, и тучу относило в сторону ветром.

— Так и будем стоять? — спросил Чингиз. — Надо что-то делать!

— Пока очищу колеса от грязи, да и копыта у коней. — Абы в любой обстановке готов был к работе. — Иначе наших жылан-сыртов не сдвинуть. Но сейчас и думать нельзя, чтобы ехать. Дождь, правда, перестает, но смотрите, какая грязь.

Чингиз повторил свой вопрос.

— Потерпите, хан-ием. Впереди низина Обагана. В ней и от росы бывает вязко, не только от дождя. Тяжело нам будет там. Я подумываю, не свернуть ли нам на северо-запад к возвышенности Притоболья. Это совсем недалеко. Какой бы ливень ни прошел, здешней грязи там не бывает. Местность травянистая, ковыльная и притом ровная. Нам только добраться туда, проедем и бездорожьем.

— А к рыбакам тогда попадем?

— Неймется тебе, Чокан! Заладил про свою рыбу! — в сердцах оборвал сына Чингиз.