— Почему? — справившись с приступом гнева, негромко спросил самодержец.

— Потому что их колесницы сильнее наших, а численность в два раза больше. В первом же бою они раздавят нас, и мы погубим всё, чего добились!

— Ничего этого не будет! Ты трус. Халеб! Трус! — в ярости выкрикнул правитель.

— Я не трус, — поднялся во весь рост Халеб, — и потому открыто высказал всё, что думаю. Я не раз заявлял об этом, и все присутствующие здесь не раз слышали мои слова...

— А я не хочу слышать твои трусливые оправдания! — подскочив, взвился Суппилулиума. — Убирайся! Ты больше не начальник колесничьего войска! Вон отсюда, пока я не приказал своим слугам повесить тебя, как изменника! Вон!

Халеб побагровел от этих оскорблений и вышел из шатра. Все молчали, понурив головы. Один Пияссили раскраснелся и раскрыл рот, ожидая, что произойдёт дальше. Ему только что исполнилось восемь лет, но будучи рослым и крепким, он выглядел на все двенадцать, зато умом с трудом дотягивал до шести.

— Кто-то ещё хочет уйти?

Никто не шевельнулся. Повисла звонкая тишина, царский шатёр наполнился выкриками слуг, готовивших большой обед, и все слушали, как посмеиваются поварята — кто-то прижёг кончик носа, и все над ним потешались. Царь Хатти поднялся, взглянул на поникшие головы военачальников, подошёл к Гасили, единственному, кто смотрел перед собой, а не в пол, остановился перед ним.

— Ты, кажется, и ныне чем-то недоволен, — усмехнулся правитель. — Поведай нам!

— Я согласен с Халебом и тоже могу уйти, — бесстрашно заявил начальник разведки. — Мы не готовы к войне с египтянами! И я как начальник разведки...

— Ты мразь, а не начальник разведки! — разъярённо прорычал самодержец. — Стража!

Вбежали два телохранителя, стоявшие у входа в шатёр.

— Взять Гасили и повесить! Немедленно!

Стражники схватили начальника разведки и потащили к выходу.

— Подождите! — неожиданно поднялся Миума, начальник пешцев. — Если ты его повесишь, то тебе придётся повесить и меня, мой повелитель! Я не позволю свершаться неправому делу! Гасили, быть может, оскорбил тебя недоверием, ты вправе прогнать его, лишить всех почестей, но он добрый воин и не заслуживает смерти.

Именно Гасили выдвинул идею не штурмовать Халеб, а предложить жителям сдаться. При этом пообещать им, что город не подвергнется разграблению, ни один волос не упадёт с голов его жителей. Единственное требование: вождь хеттов поставит главным наместником над ними своего сына, и все пошлинные сборы, городские налоги будут поступать в казну царя Хатти. Ответа от халебцев пока не было, но судя по долгим раздумьям, сирийцев такой исход устраивал больше, нежели кровопролитная оборона.