Въехали в село. У корчмы Арсений натянул поводья.

— Не пора ли обогреться, барин? Да и коням отдохнуть пора.

— Сначала спрашивать нужно, а потом уж останавливать, — проворчал Иван Матвеевич, но из саней вылез — надо было размять ноги, да и перекусить не мешало.

— Где же, по-твоему, родная земля для мужика? — вернулся Иван Матвеевич к прерванному разговору.

— А для него она всюду, где русское слово слышно... Какую еще собственность, кроме имени и речи, имеет русский мужик? Потому и не корысти ради он на врага грудью идет. Сулился же Наполеон: «Вы-де, мужики, гоните своих господ, а землю от меня получите».

— Да, кое-где мужики постарались. Три имения в нашем уезде сожгли.

— Три!.. А сколько мужицких изб сгорело — считал кто?.. Нет, не признал мужик француза своим другом, рассудил по-иному: француз пришел непрошен, значит, гони его вон! А царь увидит мужицкое старание, да и вознаградит его волей... Кажется, дождался народушко, — неожиданно добавил Арсений.

— О какой воле ты говоришь? О чем болтаешь? Где слышал такое? — с тихой яростью произнес Иван Матвеевич. — Если ты, хам, посмеешь этими гнусными баснями людей морочить, тебя по закону в Сибирь упекут, в арестантские роты. Ты еще на цепи попляшешь...

Арсений опешил, отступил на шаг. Вспомнились многочисленные рассказы о помещиках, прячущих от народа царские грамоты, царскую правду.

— Нет уж, никуда от меня правды не упрячете, — твердо сказал он. — Не крепостной я вам более после моей честной службы царю, на то закон есть... А у нас весь народ испокон веков честно на врагов поднимался. Скопом татарское иго сбросили, скопом ляхов из Москвы гнали, скопом шведов и французов били. Давно наш мужик по всем законам свободу себе добыл. Нам ли теперь не растрясти вас, помещиков, если вздумаете от нас царскую волю прятать?

— Нет вам воли, негодяй! — вне себя от ярости крикнул Иван Матвеевич. — Не бывать этому!.. Стой возле лошадей, никуда не ходи!

— Нет уж, Иван Матвеевич, сами вашими конями управляйте, — насмешливо поклонился Арсений. — Приучаться пора: конец вашему сословию идет, царь крепостным волю дает... Не желаю я вам более служить. Доедете сами, недалече уже.

Арсений достал из саней узелок со снедью и зашагал прочь. На улице не нашлось никого, кто помог бы Ивану Матвеевичу задержать его.

Пришлось просить корчмаря найти возницу до Полоцка. Тот привел к нему парня. Сторговались за рубль. Вдруг парень вспомнил, что обратно ему придется идти пешком, и за это тоже потребовал рубль, да еще деньги наперед.

— Хорошо, будь ты неладен! — в сердцах проворчал Иван Матвеевич и протянул парню две рублевых монеты. — Собирайся только скорее.