Сражение было единственное в своем роде. Гром труб, бряцание оружия, свист стрел, яростные крики сражающихся, вопли раненых, стоны умирающих... И все это в густом тумане, так что никто не видел, где другие, никто не знал, возможно ли спасение. В то время, как люди бесцельно рубились, истребляя друг друга, разразилось страшное землетрясение: дома падали, города разрушались, горы разверзались, но бившиеся у Тразимена не чувствовали, что земля колеблется, не слышали подземного гула, не видели волн, без ветра вздымавшихся на озере: каждый рубил в тумане и, если перед ним был враг, убивал, если друг, становился с ним рядом.

Когда туман рассеялся и выглянуло солнце, римляне увидели всю безвыходность своего положения и стали думать лишь о спасении. Что делать? Они окружены врагами и нечего думать пробиться, остается лишь озеро. Многие бросали свое оружие и кидались в воду, надеясь переплыть,— но озеро было шириной в час пути, и волны высоко вздымались. Спастись удалось лишь тем, кому посчастливилось незаметно в тумане прошмыгнуть между врагами или проскользнуть через ущелье.

Сражение при Тразимене было настоящей бойней! Пятнадцать тысяч воинов с консулом Фламинием здесь обрели свою смерть, и, по крайней мере, столько же было взято в плен. На целый час пути берег был покрыт трупами, которые не дождались погребения, и пропитанная людской кровью долина скоро была прозвана «полем костей».

Из пленных Ганнибал оставил только настоящих римлян, остальных отпустил без выкупа.

— Идите с миром! — сказал он.— Возвестите у себя на родине, что я пришел не для того, чтобы поработить италийские народы, а для того, чтобы освободить их от римского ига; я веду войну только против поработителей с Тибра! Кто хочет вернуть себе свободу и самостоятельность, пусть примыкает ко мне!

Теперь необходимо было дать отдых войску, измученному переходом через болота. Переход этот произвел в войске страшные опустошения: пал последний слон, множество лошадей, воины болели и были истощены, — пожалуй, только Ганнибал мог с таким войском одерживать победы.

Время отдыха было использовано для того, чтобы ливийцев вооружить по римскому образцу, разделить на полки и так подготовить, чтобы они могли выдержать и более продолжительное сражение в открытом поле, не пользуясь преимуществами нападающей стороны или засады. А когда армия пришла в боевую готовность, Ганнибал двинулся к Адриатическому морю и впервые за все время пребывания в Италии послал прямое донесение в Карфаген. Отсюда он повернул на юг; для осады Рима его войско, при всей своей храбрости, было чересчур малочисленно.