Много прошло времени, прежде чем покушение повторилось. Зато в самой армии возникла новая опасность. Лигурийцы, этруски и галлы, служившие в войске, составили заговор на жизнь полководца решив напасть на его палатку и заодно перебить всех военачальников. Но рознь среди заговорщиков была столь велика, что они не только не могли прийти к какому-нибудь соглашению, но постоянно ссорились и вздорили между собой, выдавая друг друга.

Никакие силы в мире не могли воспрепятствовать убийцам и изменникам проникать в войско: оно нуждалось в наемных воинах, а на них нельзя было полагаться.

Положение было в высшей степени затруднительное; Ганнибал перешел Апулию с севера на юг, предлагая жителям городов и деревень свою дружбу и союзничество; но они не соглашались. Припасы приходилось добывать силой, и вслед войску Ганнибала кричали: «разбойники».

Между тем Фабия нельзя было вызвать на бой. Когда же пуны повернули в Самниум, он направился туда же, не спускаясь в долину.

Так миновало лето (217 г. до Р. X.), наступила осень, и Ганнибал повернул в плодородную Капуанскую долину, рассчитывая там без труда запастись припасами на всю зиму; оттуда он двинулся к северу, намереваясь перейти через горы по уже известному ему пути. Когда Фабий узнал об этом плане неприятеля, он обратился к своим помощникам с такими словами:

— Настал наш час; теперь мы их уничтожим; судьба наших врагов в наших руках, и мы приготовим им мертвое поле, подобное Тразименскому!

Фабий занял высоты перехода, послал начальников конницы с четырьмя тысячами всадников на единственный путь, по которому пуны могли пройти, и стал ждать исхода.

Прошло дня два, а карфагеняне не показывались. Тогда диктатор обратился к начальнику конницы Манцию:

— Спустись с четырьмястами своих лучших всадников в лес и выследи, что они делают; но я приказываю тебе держаться на таком расстоянии, чтобы быть в безопасности, и ни при каком условии не вступать в битву.

Манций спустился в долину, оставил свой отряд в лесу и один выехал на равнину. Врага нигде не было видно, только в одной деревне ему навстречу попался мародер нумидиец, которого он и приколол без дальних разговоров.

«Прекрасно,— подумал он,— для начала недурно!»

Немного дальше в поле он увидел еще одного, который угонял скот. Манций убил и этого. Заметив еще нескольких африканцев, он вызвал своих всадников и приказал им переловить этот сброд.

Однако это оказалось не так легко, как он думал: нумидийцы дали сигнал, собрались и быстро кинулись на левый фланг, ударили на врага и отступили, чтобы броситься на правое крыло, вырвать из строя несколько человек и снова исчезнуть. Во время этой перестрелки нумидийцы отступали все дальше, увлекая врага к своему лагерю, куда уже заранее был послан вестник.