Бой начался (202 г. до Р. X.), земля задрожала от топота слонов, но римляне разомкнулись и пропустили их, а затем стали колоть слонов копьями, пугая их спереди горящими головнями, и слоны повернули обратно и понеслись на карфагенян. Их встретили пиками, лязгом оружия и криком, стараясь направить опять на неприятеля; испуганные животные заметались из стороны в сторону, и карфагенская конница погибла. Произошло страшное смятение, всадники рассеялись, и враги воспользовались этим, рубили и преследовали пунов, пока Ганнибал не остался без конницы.

Иначе развернулся бой в пехотном строю. Это было настоящее, правильное сражение, и Ганнибал примером вдохновлял своих воинов. Он был во главе первой колонны и, когда она под натиском римлян дрогнула, храбрый вождь воскликнул:

— Кто покинет меня? Сюда, ко мне! Я здесь!..

Еще раз попытались пуны дать отпор врагу, но тщетно, и первый ряд их был отброшен и побежал. Вторая линия оказала более сильное сопротивление, но Сципиону удалось и его сломить... Между тем Ганнибал успевал быть всюду, где была опасность; ему не знаком был страх, и с изумлением следили за ним и свои и враги:

— Неужели он такой же смертный, как мы?..

Наконец очередь дошла до третьей линии: в бой вступили старые испытанные полки, прибывшие с вождем из Италии.

— Если мы уступим,— воскликнул Сципион, обращаясь к своим воинам,— мы обречены на смерть все до единого; через несколько недель Ганнибал будет в Риме и с Капитолия будет смотреть на развалины города. Победа или смерть, иного выбора у нас нет!

В таком настроении сражались обе стороны. Наконец римляне начали отступать, пуны теснили их все решительнее. Сципион с беспокойством стал озираться по сторонам, ища выхода... Вдруг вдали показалось облако пыли, оно все ближе и ближе... вихрем несется Масинисса с десятью тысячами всадников и нападает с тыла на пунов... начинается кровавая резня и решает судьбу сражения.

Случилось, как и говорил Ганнибал, что в битве многое зависит от случая: опоздай конница на час, судьба этого дня решилась бы иначе, и римлянам пришлось бы думать о своем спасении; теперь же нумидийцы обеспечили победу тем, кто считал ее уже проигранной.

Ганнибал, как всегда, находился в самом опасном месте сражения и ободрял своих, когда к нему протиснулись Маттан и Элули.

— Прочь, прочь! Спасайся! — кричали они.— Ты не смеешь погибнуть, ты обязан беречь себя для Карфагена!

— Твоя смерть не принесет нам пользы, твоя жизнь дорога! — убеждал Элули и, схватив его коня, повернул, и конь поскакал с поля битвы.