— И ты ни слова не сказал своему господину о том, какая ему угрожает опасность? — воскликнул Зеруйя.— Господину, который с тобой обращается, как с сыном, оказал тебе столько благодеяний?! Как ты от стыда не провалишься сквозь землю?

— О, если бы ты знал,— возразил Урамильк,— какими пытками он мне грозил, если я выдам его хоть одним словом, хоть одним жестом! Впрочем, я ведь не соглашался, и моему господину не грозила опасность. Когда мы вдруг собрались в путь, я не встречал искусителя, а во время переезда я бросил склянку с ядом в море. Я обрел покой и не думал больше о встрече с этим человеком, пока он неожиданно не появился снова. Я не хотел его слушать, но он силой вложил мне в руку пузырек с ядом, каждую неделю уговаривал меня, обещая свободу, богатство и почести, а третьего дня сказал: «Если через три дня Ганнибал будет еще жив, ты сам умрешь мучительной, медленной смертью». С того дня я лишился сна и покоя, не могу больше есть... Ах, я тебя почитаю, молюсь за тебя, только из страха я хотел отравить тебя!

— Хорошо,— сказал Ганнибал.— Возьмите мальчика с собой и тщательно допросите его; примите все меры, чтобы с ним ничего не случилось,— его жизнь драгоценна. Встань, Урамильк; ступай с Элули и ничего не бойся, ни один волос не упадет с твоей головы; когда следствие окончится, ты снова будешь мне служить,— я не отталкиваю тебя!

С минуту раб безмолвно смотрел на своего господина, потом вдруг разразился слезами; сквозь рыдания можно было расслышать, как он повторял:

— Я не стою этого! Я трус! Убийца! О, боги!..

Друзьям Ганнибала с трудом удалось его увести.

На следующий день Элули был у Ганнибала и толковал с ним по поводу протокола допроса; вдруг в комнату вошел Зеруйя и доложил.

— Какая-то женщина хочет поговорить с тобой с глазу на глаз; ей на вид лет тридцать-сорок, она не знатного происхождения, но производит впечатление порядочной.

— Ни за что! С этих пор мы должны всех подозревать! — воскликнул Элули.

Ганнибал улыбнулся и возразил:

— Я ведь не принимаю из ее рук пищи и питья, а если она захочет напасть на меня с мечом или с кинжалом, надеюсь, я смогу одержать над ней верх; чего же ты боишься? Пусть войдет, а вы оба подождите в передней комнате, на случай, если я вас позову!

В комнату вошла бледная взволнованная женщина.

— Мы здесь одни, господин? — спросила она, боязливо озираясь.

Ганнибал откинул занавес, и она убедилась, что в комнате рядом никого нет. Когда он опустился в свое кресло, женщина упала на колени и, простирая к нему руки, воскликнула дрожащим голосом: