— Нам предстоит исполнить две задачи,— заметил Ганнибал.— Во-первых, мы должны всеми силами содействовать общему благу и стремиться к тому, чтобы все, знатные и простолюдины, бедные и богатые, чувствовали свое единство, чтобы каждый гордился званием карфагенского гражданина. Во-вторых, мы должны тщательно следить за тем, нет ли где у Рима врага, которому стоит оказать поддержку. Я уже давно слежу за выступлением одного человека, который может оказаться опасным Риму. В таком случае Рим, пожалуй, обратится к нам за помощью, и тогда мы могли бы поставить свои условия. Конечно, не следует забывать, что Карфаген должен честно соблюдать условия мирного договора, но я — человек независимый и могу покинуть родной город, когда захочу, могу поступить на службу к любому царю!

Ганнибал говорил горячо и взволнованно, а окончив, ударил маленьким молоточком по металлическому колоколу; дверь отворилась, и на пороге, отодвинув тяжелый занавес, появился купленный в Кротоне раб-ливиец. Он вопросительно, но молча и застенчиво смотрел на своего господина.

— Урамильк, я хочу пить,— сказал Ганнибал.

Мальчик с поклоном исчез, а через две минуты вернулся и поставил на столик перед своим господином драгоценный кубок из чистого стекла на золоченой ножке, наполненный холодной водой. Заметив, что раб все еще стоит в дверях, Ганнибал строгим взглядом приказал ему немедленно удалиться и поднес кубок к губам. В ту же минуту Урамильк с ловкостью и быстротой леопарда подскочил к нему, выхватил у него из рук кубок и бросил его на пол; кубок со звоном разлетелся на куски. Мальчик упал на колени и с отчаянием в голосе воскликнул:

— Убей меня! Убей!

В одну минуту Элули и Зеруйя были на ногах, но, прежде чем они успели схватить преступника, мальчик обнял ноги своего господина, касаясь пола лбом.

— Говори! — сказал Ганнибал.— Что ты задумал?

— О, господин, прикажи меня распять, пронзить стрелами, пусть меня слоны растопчут,— я заслужил тысячу смертей, потому что я хотел тебя отравить!..

— Хотел меня отравить? — спросил Ганнибал с удивлением, стараясь казаться спокойным.— Почему?

— О, мой повелитель, он требовал этого,— ответил раб.— Он еще в Кротоне вручил мне яд, обещая все сокровища мира, если я помогу ему; я все не хотел, но теперь... теперь...— и мальчик должен был остановиться, чтобы собраться с силами; затем он продолжал: — С отъезда из Италии я его не встречал, пока, с полгода тому назад, он не появился здесь и снова не пристал ко мне!

— Кто он? Как его зовут? — прервал его Элули.

— Не знаю,— ответил Урамильк,— судя по лицу и по говору, он не римлянин; мне кажется, он нумидиец и состоит на римской службе. Он всегда является совершенно неожиданно, в саду, на улице, в сенях, и я никогда не вижу, ни как он приходит, ни куда уходит! Но он не дает мне покоя!