— Мы все дождемся своей очереди; только общими силами можно задержать поток, все сокрушающий на своем пути.

Прузия видел, это, но так как и римляне искали его дружбы, он сделал то, что делают все трусы: стал ждать дальнейшего развития событий, чтобы примкнуть к победителю.

А когда сирийский флот вторично потерпел поражение и был почти уничтожен, Антиох отчаялся в победе и стал просить мира.

Однако римские полководцы не желали вступать в переговоры и требовали безусловного подчинения.

— Я еще не так беспомощен,— заявил Антиох,— у меня шестьдесят две тысячи пехотинцев и двенадцать тысяч всадников: сдаться на милость победителя я могу и после поражения. Итак, к оружию!

Он двинулся со всем своим войском к Магнесии, в шестнадцати часах на северо-запад от реки Герм и призвал к себе Ганнибала.

— Командуй и распоряжайся,— говорил царь,— я даю тебе неограниченную власть; ты видишь моих великолепно вооруженных солдат, мой обоз, моих верблюдов и пятьдесят четыре слона! Под твоим начальством мы победим!

— Я приветствовал бы тебя, как победителя,— возразил серьезно Ганнибал,— если бы не препятствовало одно условие. Видишь ли, когда в Италии я командовал своей армии наступление, воины говорили: «Мы снова разобьем римлян!» — и с этой мыслью они побеждали. Только в конце войны они узнали, что значит поражение. У тебя, к сожалению, все иначе. Никакой обоз, никакие верблюды не заменят сознания: «Я до сих пор был победителем и должен победить и в этот раз». Во всяком случае, сделаем, что возможно, и, если боги к нам милостивы, ты украсишь себя лаврами!

Ганнибал укрепил свой лагерь, окружил его двойным валом, глубоким и широким рвом, а внутри возвел еще стену. Когда римляне подступили, он ринулся со своими полками вперед, разбил римлян и обратил их в бегство. Антиох вел себя, как подобает герою, и отразил врага со своего фланга. Но вожди не могли всюду быть одновременно, и там, где их не было, полки под начальством неспособных военачальников уже с начала знали, что потерпят поражение... Кровопролитное сражение при Магнесии завершилось полным разгромом сирийской армии (190 г. до Р. X.). Антиох бежал с горсткой преданных людей.

— Ты оказался во всем прав,— говорил он Ганнибалу,— сделай я тебя единственным полководцем всей армии и флота, мы сидели бы теперь в Капитолии и в водах Тибра поили бы своих коней. Но все это миновало, и упущенного не вернешь; теперь приходится склониться перед роком.

Уйдя на значительное расстояние и считая себя в безопасности, он отправил к римским консулам послов; было заключено перемирие, в следующем году сменившееся миром.