– Такого никогда не случится.
– А это уже я пошутил. Хотите узнать, что я задумал?
– Я очень рада, что у вас есть планы. Если хотите мне рассказать, я послушаю.
– Вы обещаете не говорить об этом ни слова ни одной живой душе?
– Доктор, я хотя бы единожды разболтала то, что вы поверили мне как тайну? Вы меня обижаете.
– Простите, Крис. Я знаю, что вы не болтливы. Но моя идея настолько необычна, настолько масштабна, настолько потрясающа – я знаю, что, если она выйдет наружу, ее кто-нибудь обязательно украдет. Это не что иное, как великий следующий шаг в деле литературной критики.
– Можете не беспокоиться за свой секрет. Я ничего не знаю о литературной критике.
– О, но вы не можете не знать. Сейчас об этом пишут во всех газетах и журналах. Популяризация новейшей великой идеи, так сказать. Вы, конечно, слышали о деконструкционизме?
– Ни слова. Как выражается мисс Тодхантер, ни единого писка.
– Совершенно не понимаю, как можно жить в такой изоляции. Ну, не важно. Деконструкция – новый способ разбора книг. Она пришла из Франции, как и многие другие блестящие короткоживущие идеи. Вот в чем она заключается: вы берете книгу, читаете ее, и что она для вас значит?
– Ну, то, что в ней написано, я полагаю.
– Совершенно неверно. Важно не то, что написано в книге, а то, что скажете вы о том, что написано в книге.
– Но если я дура и не поняла, что там написано?
– Это совершенно не важно. Теория деконструкционизма утверждает, что собственно в тексте книги не содержится никаких смыслов; ими обладают только различные виртуальные тексты, создаваемые читателями в поисках смысла, даже если тексты разных читателей противоречат друг другу. В любом случае вы и вообще обычные читатели тут ни при чем. Это все для элиты. Критический
– Доктор, я ничего не поняла.
– Я об этом в том числе и говорю. Деконструкция несет с собой освежающее отсутствие уверенности практически во всем. Попробую объяснить еще раз. Этот метод критики отвергает все, что считалось важным в традиционной критике, – биографию, историю литературы, филологию. Они все должны уступить очень пристальному формальному исследованию и истолковательной оценке собственно текста книги, исследованию смыслов во всех видах литературной экспрессии, непосредственно воспринимаемой информированным современным читателем. Ну, поняли?
– Нет. Вы этим собираетесь заниматься?
– О боже, нет, конечно! Моя идея совершенно другая, но не менее революционная. Она изменит литературу навсегда и потребует новых разработок и комментариев на основе литературы прошлого. Вся братия критиков будет трудиться не покладая рук по меньшей мере два столетия.