– Нет, Рафель, ну что ты! Вот этот кафтан. Удивляюсь, где твои мысли витают! Ты знаешь, что донья Кандида не сможет прийти? Она слегла в ужасной лихорадке, можешь себе представить?

Дон Рафель надел тот кафтан, который нужно, с видом барана, идущего на убой, и подошел к зеркалу, чтобы им занялся портной. Вот-вот все будет потеряно, а он тут платье примеряет! Он попытался не смотреть в зеркало.

– Вам все по вкусу, ваша честь?

– Да, да. Превосходно, Далмау.

– Но как же… – поспешила на помощь супругу донья Марианна из противоположного конца зала. – Как же ты решил, что все отлично, если здесь складка…

– Это еще только наметано, сеньора! – обиженно воскликнул мастер Далмау.

Дону Рафелю эти разногласия пришлись кстати, чтобы развеяться, пока перед зеркалом его пытались обрядить в роскошный саван, сшитый для праздника, который станет последним как для него самого, так и для его супруги, потому что им скоро придется жить в полнейшей нищете. Он посмотрел в затылок мастеру Далмау, и у него еще хватило духу украдкой улыбнуться при мысли, что этот человек даже и не подозревает, что за работу ему никто не заплатит.

– Мы будем работать всю ночь, сеньора, – отвечал портной на вопрос доньи Марианны. – Но завтра, с утра пораньше, все будет сюда доставлено. В полной готовности.

Дон Рафель позволил снять с себя жюстокор и пересел на стул, чтобы приступить к примерке туфель с мастером Вентурой. Под удовлетворенным и выжидающим взглядом башмачника необходимо было выбрать одну из семи пар туфель, а он все думал, что было бы, если бы не произошло то, что произошло с Эльвирой, если бы он даже не был с ней знаком, если бы любовного гнездышка никогда не было… Мастер Вентура прервал его размышления, протягивая ему пару туфель с увесистой пряжкой:

– Не пойдете же вы босиком, ваша честь. У меня других фасонов не осталось, ваша честь. Не угодно ли вам поглядеть еще раз? Других я вам пошить до завтрашнего дня уже не успею.

Дон Рафель едва не сказал ему, да какая разница, Вентура, будь моя воля, я вообще бы не ходил ни на какие праздники. Но присутствие доньи Марианны заставило его отказаться от публичного признания своего поражения.

Поужинать дону Рафелю Массо не удалось, как не удалось ему и отвертеться от последних новостей, нескончаемым потоком лившихся из уст воодушевленной доньи Марианны, которая уже заметила, что с супругом творится что-то неладное, но решила не уточнять, что именно, пока не пройдут праздники, чтобы он ей их не испортил. Она еще не решила, что приводило ее в больший восторг: то ли, что на новогоднем молебне они будут сидеть в креслах («Впервые, и давно пора бы! Колоссальная победа над правлением братства Святой Крови!»), или же праздник во дворце маркиза, или примерка двух платьев, или даже новогоднее шествие. Только что донье Марианне пришло в голову, что ей хотелось бы пойти на рынок, располагавшийся в квартале Борн, и купить красивую вазочку: «Ты ведь сходишь со мной, правда?»