— Вовсе нет! — Она собралась защищаться. — Вы говорили, что следуете срединному пути, и все же кажется…

— Довольно! — рявкнул Генрих, стукнув по столу. Никогда еще он не говорил с ней так резко. — Я болен, Кейт, а вы набрасываетесь на меня. Вы не лучше Гардинера. Оставьте это.

— Конечно. Мне очень жаль. Простите меня. — Екатерина так испугалась, что была близка к слезам.

Король потянулся через стол и взял ее руку:

— О Кейт! Я старый медведь. Забудьте об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Ослабев от облегчения, она рассказала ему, какие цветы начали распускаться в саду.

Леди Саффолк задержалась в спальне, когда остальные женщины приготовили Екатерину ко сну и вышли.

— Мадам, я слышала ваш разговор с королем и должна сказать вам, что милорд Саффолк сегодня передал мне: Гардинер, Ризли и их сотоварищи видят в вас врага. Они трудятся над тем, чтобы в Англии не появилось реформистское правительство, когда принц станет королем, чего бы это ни стоило.

Екатерина сделала бесстрастное лицо. Пусть фракции борются друг с другом сколько угодно. Она была убеждена, что Генрих собирается назначить регентом ее.

— Многим известно о ваших предпочтениях, — продолжила леди Саффолк. — Все, кто за реформы, находятся под подозрением. Отсюда и эта кампания по выкорчевыванию ереси, ведь они полагают, что многие защитники реформ на самом деле — тайные протестанты. Милорд говорит, они не смеют начать процесс против вас, потому что вы пользуетесь любовью и благоволением короля.

Глаза их встретились; обе женщины сознавали опасность. Саффолк был одним из самых старых друзей Генриха, почти как брат ему. Он находился в гуще всех дел и неизменно поддерживал короля во всех политических и матримониальных делах. Его мнение имело значение. Однако у Гардинера были только подозрения; у него нет доказательств, что она повинна в ереси.

— Защищать реформы не противозаконно, — сказала Екатерина. — И меня не заставят молчать. Господь привел меня на трон не просто так.

На следующий день после обеда, по просьбе Генриха, Екатерина села вместе с ним у камина в библиотеке. Уилл Сомерс пристроился позади кресла короля, кроме того, в комнате работали несколько клерков и писцов: они сидели, склонив головы над столами, перекладывали бумаги и скрипели перьями.

— Надеюсь, ваша милость, сегодня вы чувствуете себя лучше, — сказала Екатерина, когда король в качестве приветствия поцеловал ей руку.

Понимая, что рядом посторонние, она постаралась не обращаться к нему фамильярно, как делала, когда они были одни.

— Хуже, если такое возможно, мадам, — жалобно проговорил король. — И эти донесения о ереси не помогают делу. — Ему явно нездоровилось.