— Но где же грань между реформами и ересью? — спросила Екатерина. — Как нам понять, кто прав?

— Посредством чтения Писания, молитвы и прочной опоры на теологию.

— Но ведь они одинаковы для католиков и протестантов.

— Кейт, мы говорим о спасении. Скажите, вы верите в его предопределенность?

Екатерина насторожилась. Но прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она назвала его избранником Божьим.

— Нет, — с особым чувством произнесла королева. — Я верю, что мы можем достичь его верой во Христа.

— И это все? — Генрих пристально посмотрел на нее. — Нам не нужно делать добрые дела в этом мире?

— Конечно нужно. — Она лукавила, надеясь, что король этого не заметит.

Он кивнул, очевидно удовлетворенный ее ответом.

Через два дня вечером, когда Екатерина сидела в спальне Маргарет и читала ей, доложили о приходе доктора Венди.

— Как сегодня чувствует себя моя пациентка? — бодрым голосом спросил он.

Маргарет улыбнулась ему и сказала:

— Лучше, чем прежде. Я не ожидала увидеть вас так скоро.

— Я просто решил заглянуть к вам. Вы едите?

— Да. Аппетит у меня не пропал.

— Вот и славно. — Врач пощупал ей пульс, потрогал лоб. — Что ж, я приду к вам на следующей неделе. — Он повернулся к Екатерине. — Можно переговорить с вами, мадам? Нет, мистресс Маргарет, это не о вас, не беспокойтесь.

Кэтрин вышла в антикамеру и сразу сказала доктору Венди:

— Она ест не больше воробья.

— Увы, этого следовало ожидать, — отозвался тот. — Жаль, что я ничего больше не могу для нее сделать. Но я пришел по другому поводу, мадам. Взгляните на это. — Он запустил руку под накидку, вынул оттуда свиток и передал ей. — Я нашел это на полу в галерее, которая ведет в зал Совета. Кто-то, вероятно, обронил.