Это был билль, составленный против королевы Англии и подписанный самим королем. Слова расплывались перед испуганными глазами Екатерины. «Поручается расследовать… ереси… ниспровержение религии… опасные замыслы…». Почерк был явно Гардинера.

Ее охватил ужас. Это реальность. Все происходило на самом деле! Она уже видела, как за ней приходят стражники, и ее накрывает мрачная тень Тауэра; чувствовала тяжесть цепи на поясе, слышала треск загорающихся вязанок хвороста… Вдруг Екатерина упала на колени и закричала истошным голосом, охваченная глубоким, атавистическим страхом. Доктор Венди опустился на пол рядом с ней, призывая успокоиться.

— Ваша милость может пойти к королю прямо сейчас и предъявить ему это, — наставительным тоном говорил врач, но она выла не переставая.

Если она не умолкнет достаточно долго, кто-нибудь обязательно поможет ей — поможет избежать пламени, которое будет медленно и мучительно пожирать ее. Екатерина смутно сознавала, что к ней сбежались люди; они спрашивали, что случилось, дамы обнимали и утешали ее, умоляли успокоиться и сказать им, в чем дело. Даже Маргарет примчалась, но ее отослали прочь. Екатерина не могла говорить. Она знала только одно: нужно продолжать крик — это единственная надежда. Перед ее мысленным взором неотступно стояли подпись Генриха на документе и пламенеющий костер, в центре которого — она сама, превращающаяся в жуткий обгорелый труп.

Доктор Венди просил ее успокоиться.

— Послушайте меня!

Но Екатерина не унималась — стояла на коленях и голосила.

— Она навредит себе. — Это был голос Анны. — Кейт, что случилось?

Та покачала головой.

— Помогите мне! — Она всхлипнула.

Появились другие доктора и тоже встали на колени рядом с ней. Екатерина их знала: это были главные врачи Генриха, доктор Чеймберс и доктор Баттс, оба седобородые и весьма опытные.

— Ваша милость, король послал нас к вам. Он беспокоится за вас. Если вы не успокоитесь, то поставите под угрозу свою жизнь. А теперь сделайте глубокий вдох и скажите нам, что привело вас в такое крайнее отчаяние.

У доктора Баттса в руках был пузырек.

— Это маковый отвар. Он успокоит вас и избавит от страхов. — Врач протянул настойку Екатерине. — Выпейте, мадам.

Она оттолкнула его руку:

— Составлен ордер… — И снова в голове у нее завихрились мысли о костре, и Екатерина зашлась в рыданиях.

— Если вы дадите пузырек мне, я уговорю ее милость принять лекарство, — сказал доктор Венди. — Оставьте нас, прошу.

Екатерина заметила, что антикамера опустела; в ней остались только она и ее врач, оба сидели на полу.