После ложной тревоги, усилившей напряжённое внимание публики, помчались наконец лошади с жокеями в пёстрых шёлковых и бархатных куртках и вскоре исчезли вдали, показываясь изредка на краю ипподрома, у опушки рощи или у подошвы холма.

Все лорнеты и бинокли были нацелены на эти пункты обширного ристалища, на которых иногда мелькали кони; шумная и беспокойная прежде масса людей ожидала теперь молча возвращения соперников, и только изредка раздавалось там и сям восклицание радости или огорчения, смотря по тому, являлась или пропадала надежда на выигрыш той лошади, за которую держали пари.

Наконец скакуны показались на обратном пути, со стороны Булонского леса; гробовое молчание царствовало на обширной равнине, но когда первый скакун далеко опередил прочих, громкий крик приветствовал его, и в ту минуту, как он достиг цели, всё, принадлежащее к спорту, побежало и нахлынуло к весам; публика опять заволновалась, и над равниной снова повис гул смешанных человеческих голосов.

— Я так и предполагал, — сказал граф Риверо, — что приз достанется лошади графа Лагранжа, — хотя только мимоходом взглянул на скакуна. Это животное превосходило всех остальных.

— Всё это очень хорошо, — сказал фон Венденштейн с улыбкой, обводя сияющим взором обширное, блестящее зрелище, — но, со скаковой точки зрения, оно кажется мне несколько наивным.

— Фон Венденштейн был офицером в ганноверской кавалерии, — заметил Мединг, — и очень серьёзно воспринимает всё, относящееся к лошадям.

— Парижанин смотрит на это иначе, — сказал граф Риверо, — сюда ходят, как в оперу — посмотреть на людей и себя показать. Я убеждён, что знатная публика интересуется более пёстрыми жокеями, чем лошадьми. Истинный серьёзный спорт, каков английский, не принадлежит к числу национальных французских страстей. Но кто это в императорском павильоне?

В императорском павильоне стоял, несколько склонившись, высокий и стройный молодой человек, одетый в чёрное. Тонкое бледное лицо его было обрамлено тёмной бородой. Он пожал руку Наполеону, который сделал несколько шагов ему навстречу, потом молодой человек подошёл к императрице, приветствовавшей его дружеским кивком.

— Это шведский принц Оскар, — сказал Мединг, посмотрев в бинокль, — он здесь уже несколько дней и открывает собой ряд европейских государей, желающих видеть выставку.

Шведский принц подошёл вместе с императором к перилам павильона, Наполеон указывал рукой на равнину, казалось, он объяснял что-то своему гостю, и в первый раз улыбка осветила его усталые, измученные черты, когда он, рядом с принцем, потомком одного из сподвижников великого императора, смотрел на движущееся у его ног избранное общество прекрасной Франции, императорский трон, восстановленный им в таком ослепительном блеске.