— Наперёд обещаю исполнить её, — сказал министр любезно.

— Не торопитесь обещать, потому что я поймаю вас на слове, — заметила актриса.

И, подойдя к нему, она положила руку ему на плечо, подняла глаза с молящим выраженьем и сказала убедительным тоном:

— Прошу вас, достаньте мне мужа, но поскорее, и чем скорее, тем лучше. Я хоть сейчас готова выйти замуж!

Фон Бейст вскочил в удивлении.

— Не понимаю, — сказал он весёлым тоном, — как я могу исполнить вашу просьбу — эти прелестные глаза окажут вам большую помощь, если вы действительно хотите наложить оковы на свою свободу.

— Я не хочу накладывать оков! — вскричала Пепи, топнув ногой. — Напротив, я хочу избавиться от оков, которые мучают и злят меня. Видите ли, я ангажирована в Карлтеатр, откуда меня не отпускают, а я не хочу больше играть в Вене пред этой неблагодарной, злоречивой скучной публикой — мне ничего не остаётся, как выйти замуж, ибо замужество прекращает, по театральным законам, действие контракта — тогда я буду свободна ехать в Пешт, где публика гораздо любезнее.

Фон Бейст бросился в кресло и хохотал до слёз.

— Я, — продолжала Гальмейер в сильном волнении, — всегда смеялась над глупыми женщинами, вообще желавшими выйти замуж, над Фонтлив, у которой теперь князь, и над Гробекер, которая никак не может удержать своего испанского герцога, но теперь я готова выйти замуж за князя, герцога, банкира или подпоручика — за кого хотите, лишь бы выйти замуж и принудить Ашера отпустить меня из Карлтеатра.

— Однако вы не подумаете, — сказал фон Бейст, — чтобы я захотел помочь вам оставить Вену, — что вам делать в Пеште?

— О, там очень хорошо! — запротестовала Гальмейер. — И я посоветую вашему сиятельству отправиться туда же. Венцы ничего не стоят и будут так же неблагодарны к вам, как были неблагодарны ко мне — заберите свою лавочку: правительство, парламент — всё, и перенесите, как говорят журналисты, центр тяжести в Пешт — тогда у венцев останется только то, чего они заслуживают.

Фон Бейст стал серьёзен и задумчив.

Вошёл чиновник через дверь из большей приёмной в государственной канцелярии и сказал:

— Господин Гискра.

Фон Бейст встал.

— Опять испортит хорошее расположение духа у вашего сиятельства, — сказала Гальмейер, — а тогда вы не достанете мне мужа!

— Обещаю вам подумать об этом, — отвечал фон Бейст, — но вы прежде обсудите сами хорошенько. Во всяком случае, я опять скоро увижусь с вами.

— Я напомню вашему сиятельству мой просьбу, — сказала Гальмейер, беря протянутую ей руку министра, — и попомните моё слово, вы ещё узнаете неблагодарность венцев!