— Против этого я, конечно, ничего не могу возражать, — сказал фон Бейст, — напротив, подобные заявления желательны для исполнения задачи, которую я поставил себе, нужно только не терять доверия ко мне, когда дело идёт не так быстро, как бы хотелось — действия министра связаны, тогда как желания парламента не встречают никаких препятствий. Моя задача нелегка, — сказал он после минутной паузы, — я принадлежу правительству и империи с недавнего времени, у меня нет тех специальных познаний, которые необходимы министру для исполнения его идей — я сперва должен приобрести эти познания, а правительственная машина, которой я должен управлять, не проникнута моими идеями, я не нахожу надёжной опоры и встречаю скорее противодействие. Поэтому я должен искать помощи у всех тех лиц, которые так же горячо, как и я, сочувствуют будущность империи и которые лучше меня знают жизненные условия Австрии.

— Существенное жизненное условие Австрии, — сказал Гискра, — выражается в простых словах: не назад, но вперёд, и чем скорее, тем лучше, потому что Австрия долго шла назад или по крайней мере отстала от духа века и прогресса других государств.

— Я с радостью принимаю эту программу, — сказал фон Бейст, — и не замедлю громко и публично заявить её. — Но для её исполнения необходимо прежде всего доверие, а, к сожалению, в Австрии поселился дух недоверия.

— Разве не было к тому оснований? — спросил Гискра. — Припомните все опыты, все сменявшиеся правления, все несдержанные обещания.

— Но в отношении меня, кажется, нет никаких оснований быть недоверчивым, — заметил фон Бейст.

— Недоверие ещё не выразилось к вашему сиятельству, но вполне исчезнет оно только тогда, когда убедятся, что вы, простите за откровенность, не составляете временного правительства. Обыкновенно преемники, — сказал Гискра с нажимом, — забывают обещания своих предшественников.

Фон Бейст молчал с минуту.

— Чем твёрже будут держаться меня сторонники народа и прогресса, — сказал он потом, — чем больше станет поддерживать меня общественное мнение, выражаемое через депутатов и прессу, тем меньше оснований будет иметь выраженное вами опасение. Но в одном пункте для меня, безусловно, необходимо доверие, именно в примирении с Венгрией. Не моя вина, что я нашёл дела в их настоящем положении — каждый свободно мыслящий человек должен согласиться в необходимости дать Венгрии конституционную жизнь, благодеяний которой она была так долго лишена. Естественные, неизбежные отношения указывают на то, что эта конституционная жизнь должна иметь в основании автономию. И я думаю, надобно признать за правительством немаловажную заслугу, что ему удалось оставить за собой свободу инициативы и начать в Венгрии новый порядок вещей таким министерством, которое опирается на национальное большинство и, однако, питает династические, чисто австрийские и умеренные мысли. Насколько было необходимо уравнять в правах Венгрию, это уже видно из одного обзора событий последнего времени. Кружки депутатов признали посредствующую деятельность правительства в люксембургском столкновении, которое угрожало войной Европе.