За государями ехал прусский кронпринц, беседовавший с наследником-цесаревичем; вся свита императоров и короля ехала сзади своих государей; граф Бисмарк в белом мундире обращал на себя внимание знавших его лиц, но никто не глядел на серьёзного, молчаливого человека в прусском генеральском мундире, который ехал рядом с министром-президентом и спокойно смотрел на войска, растянувшиеся до горы Мон-Валерьен, на которой высилось мрачное и молчаливое укрепление.

Конечно, Франция слышала в истории похода 1866 года, и в описаниях жестокой битвы при Садовой имя генерала фон Мольтке, но большинство публики, мало заботящейся о подробностях событий, которые совершаются вне пределов Франции, позабыло это имя и оставалось безучастным к скромному мужу в королевской свите. Как заволновались бы эти массы и с каким напряжением обратились бы взоры всех на молчаливого полководца, если бы волшебник приподнял завесу будущего и показал, как этот муж победоносно поведёт немецкую армию к Парижу и протянет руку с грозной Мон-Валерьен к волнующейся столице.

Но будущее было скрыто, и взоры всех обратились после проезда монархов на бесчисленную блестящую свиту, которая развернулась, как павлиний хвост, и долго ещё следовала мимо рядов любопытных зрителей.

При приближении монархов шестидесятитысячное войско, стоявшее под ружьём на обширной равнине, пришло в движение. Престарелый маршал Реньо де Сен— Жан д'Анжели, командир гвардии и маршал Канробер, командовавший пришедшими на смотр войсками, отправились с многочисленным и блестящим штабом навстречу государям.

Когда же государи, приближаясь к войскам, показались у конца выставки, тогда армия отдала им честь: забили барабаны, зазвучали трубы, и в первый раз в эту минуту окрасилось лёгким румянцем бледное лицо Наполеона, и гордый луч заиграл в его взгляде, обнимавшем блестящие ряды войска, цвет его армии, хранителей славных преданий о великой эпохе его великого дяди.

Музыка первых полков заиграла русский национальный гимн, — вежливым наклоном головы благодарил император Александр за эту внимательность, и три монарха со свитой медленно поехали вдоль фронта.

В это время началось жужжанье и говор бесчисленных голосов, все болтали, сообщали друг другу замечания, смеялись, шутили, и все были счастливы и горды тем, что императорская Франция могла показать такой блеск и что иностранцы были свидетелями этого блеска, о котором расскажут в своих далёких родинах.

Были здесь и фенийский генерал Клюзере и молодой Рауль Риго. Они стояли близ дерева, к которому прислонился Жорж Лефранк. Мрачным взором смотрел Клюзере на монархов, между тем как Рауль Риго, улыбаясь и с выражением пресыщенности, поглядывал на торжественный блеск, вставя стёклышко в глаз и хлопая хлыстиком по сапогу.