— Вот едут главы трёх великих народов, — сказал Клюзере глухим голосом, — и вокруг них собираются ослеплённые защитники их прав, вооружённые и готовые ежеминутно пролить свою кровь за ярмо собственного рабства, и вся эта бессмысленная, глупая толпа радуется. Вы всё ещё убеждены, мой друг, — сказал он с горькой улыбкой, — что можно разрушить это искусно и крепко построенное здание силы и могущества, не прибегая к сильной, хорошо руководимой революции с военной организацией.

— Ба! — отвечал Рауль Риго. — Вы, дорогой генерал, отвыкли в Америке видеть этот блеск — он не ослепляет привыкших к нему глаз. Если вы внезапно нападёте на монархию, то все эти солдаты станут по привычке драться, как львы, за своего повелителя, и толпа примкнёт к ним для того только, чтобы сохранить престол, который так великолепно сияет на солнце, и ваше нападение послужит только к большему укреплению здания. Но последнее само собой распадается и разрушится, если станет терпеливо подрываться под него — станем действовать химически, — прибавил он с циничной улыбкой, — будем вливать серную кислоту и крепкую водку в спайки здания, и когда оно сделается достаточно рыхлым и дряблым, тогда довольно одного потрясения, и здание обратится в прах.

Он оглянулся вокруг и на минуту остановил взгляд на бледном молодом человеке с белокурыми волосами, крепкого телосложения, который выделился из толпы и смотрел на равнину лихорадочно горевшими глазами, между тем как холодная, злая усмешка играла на его тонких, сжатых крепко губах. Рауль Риго обратился к Клюзере.

— Пройдём туда, — сказал он, — там будет виднее, а здесь впоследствии начнётся давка.

И, взяв под руку генерала, он повёл его дальше по равнине.

Монархи, объехав войско, приближались к императорскому павильону, император Александр подскакал курцгалопом к перилам павильона и сделал военный поклон, за ним подъехал король Вильгельм, между тем как Наполеон, отстав на длину лошади, держался несколько в стороне.

Императрица встала, её глаза с выражением счастья и гордости смотрели на обширную равнину, блестящие войска и бесчисленную толпу, потом перенеслись на могущественных монархов из древней фамилии европейских государей, которые с рыцарской любезностью воздавали ей честь. С восхитительной улыбкой она поклонилась императору и королю и потом обратилась с кратким замечанием к прусской кронпринцессе, которая искренне кивнула головой своему супругу, следовавшему за царственным отцом.

Император Наполеон поскакал к императору Александру. Последний и прусский король ещё раз обратились с приветствием к императрице и отправились к войскам — свита сгруппировалась около монархов, слева и справа от павильона, и торжественный марш начался.