Карета въехала на двор прусского посольства, граф Бисмарк зашёл на минуту в своё жилище и потом отправился на смотр.

Через час собравшаяся на дворе Тюильри толпа видела, как императорские экипажи подъехали к павильону Орлож. Вышел Наполеон III в парадной генеральской форме, с кармазинной лентой Почётного легиона, и, в сопровождении офицеров личной свиты, отправился в Елисейский дворец за императором Александром. Впереди ехали пикинёры, у дверец — шталмейстер Рембо в полной форме. Почётная сотня конных гвардейцев в роскошных мундирах, напоминавших древнерыцарскую одежду, скакала на чудесных вороных лошадях впереди и сзади коляски императора, бледное, усталое лицо которого составляло странный контраст с величественной роскошью поезда.

Едва императорский кортеж оставил двор, как под навес у крыльца подъехала лёгкая, изящная коляска императрицы. Её величество вышла в простом наряде. Её сопровождали барон де Пьерес, графиня Лурмель и маркиз Латур-Мобур. Радостью дышало лицо императрицы, гордо и прелестно колебалась её голова на гибкой шее; она бросила светлый взгляд на теснившуюся у решётки толпу, которая восторженными криками приветствовала государыню Франции, на том самом месте, где в былое время революционные массы требовали крови столь же прелестной и красивой королевы Марии-Антуанетты и поднимали на копьях головы её мужественных защитников.

Императрица села одна в коляску, четвёрка чудесных лошадей тронулась и через секунду остановилась у входа в павильон Марсан.

В ту же минуту в дверях показался прусский король в мундире, с развевающимся генеральским плюмажем на шлеме; за королём шёл граф Бисмарк, в белом мундире и сверкающей каске, и серьёзная, высокая и тощая фигура генерала фон Мольтке.

При появлении короля императрица встала в коляске и стоя ожидала монарха, который поспешно подошёл, поцеловал ей руку и занял место рядом.

Граф Бисмарк и генерал фон Мольтке сели с дамами императрицы в другие экипажи, барон де Пьерес вскочил на лошадь и занял своё место у дверец коляски государыни, светло-голубые и белые лейб-уланы построились впереди и позади экипажа, и весь поезд, казавшийся столь воздушным, светлым и радостным в сравнении с кортежем императора, выехал со двора, который видел так много блеска и торжественности, так много крови и ужасов.

Король весело разговаривал с императрицей.

— «Quelle bonne mine»[86], — слышалось в народе.

— Vive l'Impératrice![87] — Vive le roi de Prusse![88]

Счастливая, весёлая толпа теснилась к коляске, которая проехала через набережную к Елисейским Полям, залитая солнечным сиянием.