Он замолчал.

— Стало быть, — сказал граф Бисмарк, — старик Гарибальди действительно хочет совершить небольшой поход. Потратят немножко пороху, но серьёзного, думаю, не сделают ничего; французское знамя прикрывает Рим, и ни волонтёры Гарибальди не предпримут ничего против ваших войск, ни итальянское правительство не отважится явно сопротивляться Франции.

— Нельзя знать, как велико влияние активной партии на правительство, — сказал Бенедетти, — во всяком случае, всё это взволнует европейское спокойствие, и было бы желательно покончить с таким состоянием раз и навсегда.

— Это нелегко сделать, — сказал граф Бисмарк.

— Император думает, — продолжал Бенедетти, — что это удастся, если будет созвана конференция из великих держав, которая взвесит итальянский вопрос, окончательно установит и возьмёт под своё покровительство отношения между римской курией и королевством итальянским. Такая конференция необходима не только по тому влиянию, которое оказывают итальянские волнения на европейский мир, но и по положению папы как главы католической церкви, ибо все католические державы и те, в которых большинство подданных исповедают римско-католическую религию, заинтересованы в высшей степени тем, чтобы глава католического мира сохранил независимость и безопасность, требуемую его положением.

— Для этого, без сомнения, достаточно одной французской защиты, — возразил граф Бисмарк с любезным поклоном.

— Не по этой причине император желает подвергнуть вопрос конференции европейских держав, — возразил Бенедетти с оттенком неудовольствия, — конечно, Франция сумеет защитить папу, но эта защита требует непрерывного военного положения. Предводителям активной партии в Италии всегда будет легко представить нации французское вмешательство в самом ненавистном виде и приписать эгоистические намерения нашей римской политике, вследствие этого не прекратится волнение и следующее за ним беспокойное движение. Иначе было бы, когда вопрос был решён европейскими державами. Папа скорее покорится приговору великих держав касательно требуемых от него уступок, нежели исполнит притязания Италии и последует нашему одному совету; с другой стороны, итальянское правительство станет твёрже и самоувереннее в отношении партии, когда увидит опору в европейских государствах, да и сама нация, при совокупности последних, едва ли будет предполагать в правительстве враждебные намерения. Поэтому император намерен предложить конференцию, но желает сперва договориться о ней с вашим королём; он предполагает, что Пруссия, заключив в минувшем году союз с Италией, пользующаяся поэтому симпатией итальянцев и в качестве протестантской державы могущая беспристрастно действовать в отношении римского престола, должна взять на себя инициативу в этом деле.