Сейчас стали появляться книги, прочел учебник истории. Я понимаю, что он не получил 1^ой премии. Где же диалектический материализм? Разве есть там выдержанная, а не случайно прорывающаяся оценка событий в условиях своего времени? Разве есть картина развития государственности? У Нестора уже была правильно поставлена задача — «Как есть стала русская земля»[700]. Вот это нужно понимать. Прочел и роман Фадеева — «Последний из Удэге», где описаны не под своим именем Владивосток и наши места Уссури. Кое-что в положении героини, но не в ней самой — общее с тобой. Будет охота — прочти. Сильное влияние Льва Толстого.

У меня сегодня на душе тихо и ласково. Хочется так быть рядом с тобой, голову положить к тебе на колени, ощутить руку твою на своих волосах, увидеть склоненную твою голову над собою. Сонюшка, неужели же никогда? А помнишь стишок, что говорил мальчик, живший в квартире с сестрами, про белочку. «Хвостик — одеяло, укроется и спит — пускай себе метелица бушует и шумит». Метелица очень разбушевалась. А укрыться нечем. Так беспокойно о детях. Последнее письмо было в начале августа. Летом писали хорошо. До сих пор никаких вестей о Сереже.

Ну вот, Сонюшка, сразу два письма, одно об Отелло (спасибо Валентине Михайловне), другое о посылке. Как мне стало хорошо. Ты, конечно, не можешь и представить себе моей радости от твоих писем. Как жаль, что тебе не дадут справки о результатах пересмотра. Тут одному заключенному отменили приговор в январе, а он выехал лишь в августе. «А годы проходят, все лучшие годы!»

Очень обрадовался вестью о посылке. И деньги в посылке, и диуретин получил и принимаю. Деньги целы. Трачу на себя.

Аппетит сейчас хороший. Ремонт у нас кончился.

Разве можно сострадать «бранным подвигам». Что-то Радлова не поняла у Шекспира[701]. А помнишь, как мы мечтали пойти вместе?

Но ты ведь вспомнишь меня. Правда?

19 октября 1939 г. Лесозаводск

Дорогая моя, милая моя, повисли низкие, свинцовые тучи и застыли. Выпал первый снег, и от него такой свежий, чистый запах. На душе покойнее и покорнее (своей участи). Пришли извещения — сразу на две посылки, и от этого стало так ласково. И огонь в печи — шумит, трещит — тоже ласково.

А дни последние трудные были дни.

22го/X–39

Вчера была почта — но без вестей от тебя. Я пока не волнуюсь. Но очень, очень беспокоит бесконечное молчание г. Пушкина. Последнее письмо получил в первых числах августа. Такого перерыва не было еще ни разу. Нет письма и от Ив. Мих. Вероятно, семья против, чтоб он был написал мне. За эти дни пробушевала метель, но снега мало. Я мерзну от непривычки. К счастью, можно забежать в отстроенный нами дом, еще не занятый, и погреться. Вчера привезли пачку ответов на жалобы — все «оставить без последствий». Отказов несравненно больше, чем освобождений.