Твой НАнц.[825]НАнц.
27 сентября 1942 г. Москва
27 сентября 1942 г. МоскваДорогой мой Гогус,
Где ты, дома ли, в санатории ли? От тебя нет вестей уже давно, что не может не беспокоить. Послал тебе 200 р., дошли ли. Я все же получил из Из-ва 25 % за работу и смог послать тебе, сестрам[826] и Софии Александровне. Когда она вернется, не знаю. Так тревожно за нее, и так тоскливо без нее. Но с бытом (весьма нелегким) я все же справляюсь неплохо, даже собираюсь писать диссертацию на тему «Петербург Достоевского».
Поразмыслив, отказался от герценовских тем. Костяк книги я построил. Не знаю только, будет ли реальная возможность работать!
Сейчас на мне не только служба, но и все продуктовые очереди, уборка, стирка, огород. Разные хлопоты. Закончились с Ин-том, теперь об освобождении от кандидатских экзаменов, об посылках с оказиями для Софьи Александровны и т. д. и т. д.
Но меня спасает это напряжение воли на текущее, от грустных дум. Ты знаешь — в конце 1930го года — я чувствовал себя по-хорошему созревшим для смерти. Как-то все заложенное в меня, в мою жизнь внутри было понято, осознано как завершенное.
Теперь этого нет.
С тех пор многое вошло в мою жизнь, что еще не нашло завершения. Но теперь есть другое. Теперь я чувствую себя созревшим для смерти — всеми пережитыми страданьями. Это уже другая зрелость, но все же зрелость. А жизнь люблю, а прожитую мною — благословляю.
День смерти Татьяны Николаевны провел в тиши — за городом. В этот день вечером писал о Светике.
Пиши о себе и своих.
Всем привет.
Твой НП.НП.
22–25 января 1943 г. Москва
22–25 января 1943 г. МоскваДорогой мой Гогус, давно не писал тебе. Задержала фотография. Она теперь готова, но получу ее лишь 24го/I, когда отправлю это письмо. Не знаю, удовлетворит ли она тебя. Это имение Тургенева Спасское-Лутовиново. Иван Михайлович все же по ней вспоминается очень живо, а это главное[827].
Как меня беспокоит твоя семья и твое здоровье. Пиши хотя бы открыточки. Хочется верить, что это последняя военная зима. И наше грандиозное наступление залог этому.