— Спасибо, Эйдриан. Думаю, этого достаточно.

Трефузис снял с Эйдриана наушники, и тому показалось, что воздух взвизгнул в его ушах, что его с огромной силой ударило током. Он резко вдохнул, точно пробивший поверхность воды ныряльщик. На плечо его легла рука Дональда, люди, сидевшие перед Эйдрианом, вглядывались в него, словно проникая глазами в его мозг. Раскачиваясь в кресле взад и вперед, он закрыл ладонями лицо и заплакал.

Он слышал сквозь собственные всхлипы и причитания, как в комнату возвращаются привычные звуки: музыка из двора, тиканье часов и грубый голос дяди Дэвида.

— Ну и на черта это нужно? Мальчишка всего-навсего пускал слюни да ныл, как маньяк. Чтобы довести его до этого состояния, мне не требуется никакая машина. Хватит и хорошего пинка по яйцам.

— По моим представлениям, — сказал Трефузис, — оставь мы машину подключенной к нему на более долгий срок, Эйдриан сообщил бы нам все, что таится в его мозгу.

— Какая отвратная мысль.

Эйдриан откинулся на спинку кресла, открыл глаза.

— Можно мне встать? — тонким голосом спросил он. — Боюсь, я отсидел ноги.

— Да-да, конечно. Прогуляйся немного по комнате, мой мальчик.

Избегая взглядов Штефана, Саймона и Биффенов, Эйдриан сошел с возвышения.

Дядя Дэвид размашисто пожал плечами, как человек, уверившийся, что его окружают одни кретины.

— Ладно, готов признать, что она работает, — сказал он. — Оставьте ее где стоит и отойдите от стола, ладно?

— Минуточку, Дэвид, — ответил Трефузис. — Сначала я должен сделать вот что…

Трефузис воздел, точно благожелательный судья, молоток и опустил его на пару приемников. По комнате разлетелись куски пластмассы. Сэр Дэвид окаменел.

— Вы покойник, Трефузис, — прошипел он. — Стреляйте, Дикон!

— Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!

С воплем, разорвавшим ему горло, Эйдриан бросился на Листера, сбив того с ног. И сам, взревев, повалился на него, колотя врага головой по груди, завывая и лая ему в лицо:

— Я убью тебя! Убью! Убью!

Он чувствовал резкие очертания оружия, прижатого к его животу, давящего снизу вверх, пока рука Листера, сжимающая револьвер, старалась выпростаться из-под тела Эйдриана.

Сквозь поднявшиеся вокруг крики пробился голос, как показалось Эйдриану, Саймона Хескета-Харви: