– Так и есть.

– Носки я вам не отдам.

– Вам они даже не нужны. Сейчас народ вовсю бегает без носков, я сам видел.

– Только не я.

– Ладно. Вы завтра тут будете?

– Завтра я буду мертв.

– Ага, ну конечно. Давайте так: деньги завтра, а мороженое сегодня.

– Говорю же вам, меня здесь не будет.

– Хорошо. Я дам вам его просто так.

Он откинул крышку и сунул руку внутрь холодильника. Над тележкой с сухим льдом поднялся туман. Крышка шлепнулась на место, издав типичный звук захлопывающейся дверцы холодильника – не важно, большого или маленького, на велотележке или у стены.

– Вот, держите. – Мороженщик покатил прочь, хрустя гравием, и Жюль слышал, как он громко произнес: – Придурок!

Утром в день своей смерти Жюль держал в руке ежевично-шоколадную бомбу. Он взял тайм-аут, чтобы съесть ее. Мороженое оказалось потрясающе вкусным, и на время Жюль забыл обо всем на свете.

* * *

Элоди проснулась в объятьях любимого, счастливая, как никогда прежде. Весь мир раскинулся перед ней, и ни единого намека, что ждет ее впереди. Остатки лета они проведут в Португалии – рюкзаки, студенческие скидки, второй класс, ночевки в общежитиях, трапезы на скамейках, на бордюрах у фонтанов или просто на камнях у моря. Но сейчас было утро, солнце струилось в окна с востока, и кто-то стоял внизу и нажимал кнопки домофона. Вскочив с кровати, она подхватила простыню, сброшенную ночью из-за жары, и завернулась в нее.

– Да, – произнесла она во встроенную в стену коробочку. Ей всегда казалось странным, что люди разговаривают со стенами.

– «Хэдлис», мадам.

– Мадемуазель.

– Мадемуазель, – исправилась коробочка.

– Что такое «Хэдлис»?

– Специализированная курьерская служба. У нас посылка для вас.