– Да, война.

– А что ещё нового?

– Твоя мать умерла.

– Это я понял. А что ещё нового?

– А что ещё нового может быть?! – разозлился Тота, бросил трубку. – Козёл!

«А чем я лучше?» – гложет сердце мысль. Связи с Грозным нет. По телевизору в сводках новостей показывают подготовку к войне, к полномасштабной войне, где задействованы все группировки войск, вплоть до военно-морских сил.

До последнего Тота не верил, что такое может случиться. Однако случилось. И почему-то именно в новогоднюю ночь. Именно в этот день, 31 декабря 1994 года, его на праздники – всё равно в больнице никого нет – отпустили домой. Болотаев потрясён. Началась война. Пусть где-то на периферии, в какой-то мятежной Чечне. Но это ведь в России, в одной стране. И образно: ведь если у человека заболел мизинец, то страдает весь организм. А тут вроде началась война, а все гуляют. И даже президент России, который начал воевать, в своём новогоднем обращении – ни слова об этом. Словно это война в другой стране, на другом континенте.

От этого состояние Болотаева стало ещё хуже. И если бы не эта оттопыренная в гипсе рука, он может даже пешком пошёл бы в Грозный. Хотя, конечно же, он болен. Боль в плече, боль везде, почти что парализован и даже по ночам спать спокойно не может. И у него одна мечта – как только снимут скобы и гипс, ехать в Чечню. Там после Нового года развернулись настоящие боевые действия. Там его самые родные люди, и их судьба неизвестна. И он уже сходил с ума; заставил доктора раньше времени снять гипс и уже собирался вылетать на Кавказ, а там как получится, как оттуда среди ночи звонок:

– Тота, это мы. – Голос матери, вроде, как и прежде, неунывающий. – Мы в Минводах. Вылетаем в Москву… Моя внучка заболела. Ты соскучился по ней?

Наверное, счастливее момента в своей жизни Болотаев и не припомнит, когда он в аэропорту издалека увидел своих женщин. Среди толпы они явно выделялись по посеревшим от подвала и пороховой гари лицам, по вялым улыбкам и грязной одежде.

По решению матери прямо из аэропорта поехали в детскую больницу. Состояние ребёнка оказалось очень тяжёлым. Даду с дочкой тут же госпитализировали.

– Почему я их с тобой не отправила? – сокрушалась мать. – А с другой стороны, даже не знаю, как бы я без Дады там выжила. Она и с русскими, и с нашими быстро общий язык находила. И еду доставала, и воду откуда-то таскала… Ой! Неужели всё это было? Месяц в подвале… Бедный ребёнок. Лишь бы выжил, а более мы туда нос не сунем.

К счастью, Дада с дочерью из больницы вскоре выписались, и тут заслуженная артистка спешно засобиралась домой. В Чечне уже новая власть, восстанавливаются мир и порядок. А какой же мир без театра, а какой чеченский театр без Мариам Болотаевой?!