Однодеревка еще не достигла берега, а в воду с нее посыпалась ребятня. В брызгах дети выбирались на землю и, как волчата или поросята, устремлялись в кусты. За ними выпрыгнули и взрослые и тоже поспешили в заросли. Баба тащила узел, мужик топор и что-то еще. Они оглядывались. Ладья Сньольва причалила, с носа на берег прыгнули двое и попытались нагнать беглецов, но те в лесу были как у себя дома – ушли. Варяги скоро вернулись. Но в однодеревке остался еще один человек, парень. Он не бысть ранен, а токмо лежнем лежал, пока его не подняли, не усадили. Видно, болел чем. Спиридон видел его бледное лицо. Позвали Скари.

Спиридон старался расслышать разговор, но лишь улавливал обрывки.

Скари скоро вернулся на ладью. Парня оставили в однодеревке, и ладьи отчалили. Снова заскрипели равномерно тяжкие весла, запенилась вода за бортами. Спиридон все ловил взгляд Скари, думая вызнать о разговоре. Но тот лишь мельком взглядывал на него и никак не откликался. Может, ничего он и не вызнал.

Узнали о происшедшем они в другой веси, небольшой, как обычно, серой и неприметной, притулившейся у подножия холма в березах. Скари с воинами ходили туда, а как вернулись с двумя мужиками из той веси, Скари, все рассказав Сньольву, крикнул, чтобы Спиридон спускался: ему надлежит идти в весь, его там примут. Мужики, стоявшие рядом, кивали, оглаживая бороды. И Спиридон вылез из своего укрывища, посмотрел на вежу, ежась, спустился, шагнул к Скари и начал деять отчаянные жесты. Скари глядел на него.

– Пойке Рунки?.. Ты не желал? Тебе нельзя?.. Почему?.. Тебя убьют?.. Зачем?

Мужики закашляли, один молвил:

– Изуметися, отроче?

Спиридон указывал на ладьи и поводил рукой вдаль.

– Ты желал… ты хотел дальше плыть? – прошал Скари.

Спиридон радостно закивал.

– С нами?

Спиридон кивал.

– Но… зачем, пойке?

Спиридон оглянулся, увидел сучок, схватил его и начертил на песке извилистую волну Волги. Скари не понимал. Тогда он пририсовал ладью, вторую. Скари уразумел. Тогда Спиридон начертал другую волнистую линию, отходящую от Волги. А на ней обозначил свой Вержавск, хоть он и стоял не на Двине, из Двины еще надо было подняться по Каспле, а там по Гобзе… Скари глядел на песок. И тут один из мужиков молвил:

– Тама твоя отчина, што ль?

Спиридон закивал. Мужики остро его разглядывали, задерживали взгляды на драной рубахе, заскорузлой от крови.

– Погодь… Идеже это… На Ловати? Не?.. На Возге? Не?.. На Днепре? Не?.. На Двине?

Спиридон кивал и уже улыбался.

– Вона чего… А яко ты сюды-то? Хто подстрелил тобе?.. Эти? – вполголоса прошал мужик с бородавчатым крупным носом, в серой рубахе, темных портах и лаптях.