– Ты не хочешь говорить?
Спиридон показывал, что не может говорить. Сньольв взирал на него, прихлебывая из плошки, откусывая старый хлеб.
Раздался чей-то голос со стороны.
– Пойке, у тебя отрезан язык?
Спиридон тут же старательно высунул язык. Раздался чей-то грозный окрик, но Сньольв чуть заметно усмехнулся.
– Ты не способен к речи?
Спиридон помешкал и кивнул.
– Бра. Скажи, зачем к тебе… за тобой гнались те люди?
Спиридон пожал плечами.
– Тебя желали убить, – сказал Скари. – А что спасло тебя… то… ошибка. Наша ладья пошла по другой реке. Как вы ее зовете? Взга? Возга? Воза? Это было неправильно. И мы вернулись. Но и забрали тебя у тех людей, они уже были рядом на своей лодке. Зачем же они наседали… настигали тебя, пойке?
Спиридон снова пожал плечами и развел рукой – второй он боялся шевелить. Сньольв снова усмехнулся.
– Бра. Не хочешь, не говори… – молвил Скари и сам улыбнулся сказанному.
Сньольв сказал что-то.
– Воин так и начинает свою жизнь, – растолковал Скари.
Сньольв снова заговорил. Выслушав, Скари перевел:
– Теперь… будет большое жилье. И ты уйдешь. Бра.
Спиридон стоял, глядя на Сньольва. Тот жестом отпустил его.
– Пошли, – сказал Скари, – поешь.
И ему дали плошку, полную варева, сухарь и ложку. Спиридон устроился поодаль от всех и принялся споро работать ложкой. Кто-то, увидев это, отпустил шутку, и все громко захохотали. Спиридон глядел на них исподлобья. Он уже догадал, что эти мужики и есть варяги. О них ему приходилось слышать: всё больше какие-то сказки про ихнюю силищу, про ихнее мастерство ратоборцев и про ихнюю жесточь. Когда-то и Вержавляне Великие им дань платили.