– На основании статьи 631:1-А вы обвиняетесь в имевшем место шестого марта две тысячи седьмого года предумышленном причинении смерти другому лицу, а именно Джастину Фридману… На основании статьи 631:1-А вы обвиняетесь в имевшем место шестого марта две тысячи седьмого года предумышленном причинении смерти другому лицу, а именно Кристоферу Макфи… На основании статьи 631:1-А вы обвиняетесь в имевшем место шестого марта две тысячи седьмого года предумышленном причинении смерти другому лицу, а именно Грейс Мерто…

Женщина с фотографией встала, перегнулась через ограждение и, нависнув над Питером и его адвокатом, так ударила рамкой по столу, что стекло треснуло.

– Ты ее помнишь?! – надрывно закричала она. – Ты помнишь Грейс?!

Макафи резко обернулся. Питер пригнул голову, не поднимая глаз. Нарушение порядка в зале суда было для Алекс довольно привычным явлением, но она не помнила, чтобы когда-нибудь у нее так перехватывало дыхание. Боль этой матери, казалось, заполнила собой все свободное пространство и довела до кипения эмоции остальных присутствующих. Алекс спрятала задрожавшие руки.

– Мэм, – сказала она. – Я прошу вас сесть…

– Ты смотрел ей в лицо, когда стрелял в нее?! Ты! Ублюдок!

«А в самом деле, – подумала Алекс, – смотрел?»

– Ваша честь! – воскликнул Макафи.

Несколько часов назад прокурор уже выразила сомнение в способности Алекс беспристрастно рассматривать это дело. Тогда, поскольку никто не был вправе требовать от нее, судьи Кормье, обоснований принятого решения, она просто заявила, что без труда сможет провести черту между личным и профессиональным. Она думала, достаточно просто посмотреть на Джози не как на дочь, а как на одного из сотен свидетелей преступления. Она не знала, что в итоге ей придется на саму себя взглянуть не как на судью, а как на мать, которая могла оказаться на месте этой кричащей женщины. «Ты сможешь, – сказала Алекс сама себе. – Просто вспомни, зачем ты здесь».

– Уведите, – пробормотала она, и дюжие блюстители порядка подхватили женщину под руки.

– Ты сгоришь в аду! – прокричала та, идя по проходу.

Репортеры проводили процессию взглядами своих телекамер, а Алекс намеренно не стала этого делать: она не сводила глаз с Питера Хоутона даже в тот момент, когда его адвокат отвлекся.

– Мистер Макафи, – сказала она.

– Да, Ваша честь?

– Пожалуйста, попросите вашего подзащитного показать руки.

– Извините, Ваша честь, но, я думаю, моего клиента уже достаточно…

– Сделаете то, что я вам сказала, мистер Макафи.

Джордан кивнул Питеру. Тот поднял руки, закованные в наручники, и разжал кулаки. На ладони блеснул кусок стекла, выпавший из рамки. Адвокат, побледнев, забрал осколок.