– Спасибо, Ваша честь, – пробормотал он.

Алекс оглядела зал и, прокашлявшись, произнесла:

– Если подобные инциденты, препятствующие работе суда, будут повторяться, мне придется перевести рассмотрение дела в закрытый режим.

Пока она дочитывала формулировки обвинения, в зале царила такая тишина, что было слышно, как разрываются сердца и как надежда вспархивает к стропилам потолка.

– На основании статьи 631:1-А вы обвиняетесь в имевшем место шестого марта две тысячи седьмого года предумышленном причинении смерти другому лицу, а именно Мэделин Шоу. На основании статьи 631:1-А вы обвиняетесь в имевшем место шестого марта две тысячи седьмого года предумышленном причинении смерти другому лицу, а именно Эдварду Маккейбу. На основании статей 631:1-А и 629:1 вы обвиняетесь в попытке преднамеренного убийства, совершенной путем нанесения огнестрельного ранения другому лицу, а именно Эмме Алексис. Вы обвиняетесь в незаконном хранении огнестрельного оружия и пронесении его в здание школы. Вы обвиняетесь в незаконном хранении взрывных устройств. Вы обвиняетесь в незаконном использовании взрывного устройства. Вы обвиняетесь во владении украденными предметами, а именно огнестрельным оружием… – Последние формулировки Алекс зачитывала охрипшим голосом. – Мистер Макафи, – сказала она, закончив, – ваш клиент признает себя виновным?

– Мистер Хоутон не признает себя виновным ни по одному пункту, Ваша честь.

По залу суда, как вирус, распространился шепот – тот, который всегда возникает, когда подсудимый заявляет о своей невиновности. Алекс не понимала удивления публики. Что еще обвиняемому остается делать? Сказать: «Да, это все я»?

– Учитывая тяжесть предъявленных вам обвинений, по закону вы не имеете права на освобождение под залог, следовательно, остаетесь под стражей.

Объявив заседание закрытым, Алекс вернулась в свой кабинет и там, за запертыми дверями, принялась расхаживать из стороны в сторону, как спортсмен после тяжелой дистанции. В своей способности рассмотреть это дело справедливо она нисколько не сомневалась. Но если ей уже сейчас, на предъявлении обвинений, было настолько трудно, то каково же будет потом, когда прокурор начнет в подробностях озвучивать события того дня?

– Элеанор, – сказала Алекс, нажав на кнопку связи с секретарем, – освободите мое расписание на ближайшие два часа.

– Но у вас…

– Все отмените, – отрезала Алекс.

У нее перед глазами по-прежнему стояли лица родителей погибших, отмеченные общим шрамом страшной потери. Алекс сняла мантию и по служебной лестнице спустилась на парковку, но не для того, чтобы покурить. Она села в машину и поехала к начальной школе. Остановившись на пожарном проезде и заметив на учительской стоянке фургон телевизионщиков, Алекс сначала запаниковала, но потом увидела, что номера нью-йоркские, значит без мантии ее вряд ли узнают.