– Не церемонься, – сказал с улыбкой Пикильо, – я не хочу, чтобы мое могущество отнимало у тебя аппетит; ешь и пей, Гонгарельо.
– За ваше здоровье, сеньор.
И Гонгарельо храбро принялся за ужин.
В тот же вечер аббат написал королю обо всем случившемся в дороге и просил позволить оставить цирюльника Гонгарельо при себе в услужении. Между прочим, просил короля для пользы государства дозволить несчастным изгнанникам брать с собой свое имущество, из которого часть, какую определит, отдавать в казну. Письмо свое Пикильо заключил следующими словами:
«Через это дозволение, которое я осмеливаюсь предложить Вашему Величеству, огромные суммы приобретет казна. Мавры избавятся от нищеты, а король заслужит всеобщее благословение. Кроме этого, необходимо поспешить с приисканием средств для восстановления земледелия, без этого лучшие поля в королевстве будут бесплодны. Одни только мавры знали это дело. Нужно облагородить в глазах испанцев ремесло пахаря, которое они почти презирают, и для этого я предложил бы Вашему Величеству назначить пожалование дворянских грамот тем из испанцев, которые займутся сельским хозяйством и будут в нем показывать свою деятельность».
Через несколько дней явились два королевских повеления, которые Филипп издал, не спросясь своего министра.
Первым повелением дозволялось маврам брать с собой половину своего имущества, а другую половину отдавать в казну. Последним определялись дворянские грамоты всем испанцам, которые отличатся в земледелии.