— Как давно вы не заглядывали в подвал? — холодно ответила она Борну вопросом, когда он возмущенно осведомился, правда ли, что она прогнала его лучшего работника, пана Иозефа, и по какому праву и за что. — Как давно вы не были в подвале? — повторила она, когда он ответил, что говорит не о подвале, а о пане Иозефе.

Он признался, что, собственно, не помнит, когда там был в последний раз; Валентина встала и сказала коротко:

— И очень плохо. Так пойдемте, я вам кое-что покажу.

Под торговыми залами был целый лабиринт подвалов и коридоров, по большей части пустующих, не используемых, потому что там было сыро — весной туда затекала вода из переполненных водосточных канав. Здесь складывали всякий хлам, ящики, старые бутылки, но и некоторое количество ходкого товара — если для него не оставалось места в складе на дворе, — конечно, такого, который не портится от сырости, главным образом фарфор и стекло. Сюда-то со свечой в руке и направилась Валентина; храня многозначительное молчание, она подвела зятя к низенькому чулану, похожему на страшный тюремный карцер; от пола до потолка в этом чулане громоздились картонные коробки.

— Будьте добры, загляните в коробки, — сказала Валентина.

Он брезгливо приподнял крышку одной коробки и нашел в ней двенадцать фарфоровых раскрашенных изображений Пороховой башни с надписью по низу «Привет из Праги», завернутых в заплесневевшую шелковую бумагу.

— Это наш самый ходкий сувенир, — сказал Борн, все еще не понимая, куда гнет Валентина. — Они продаются дюжинами.

Валентина на это возразила, что на месте Борна не была бы так уж уверена, что они продаются дюжинами. Если б он изволил потрудиться — как это сделала она — и пересчитать эти заплесневелые коробки, которые помнят прошлогодний паводок, то насчитал бы их не более и не менее, как ровно четыреста пятьдесят штук. Четыреста пятьдесят коробок по двенадцати Пороховых башен в каждой — это чуть ли не пять тысяч Пороховых башен, без малого четыре с половиной тысячи гульденов. Наш милый Борн бегает по митингам, разрывается, протестует против нового налога с имущества, хотя для него-то налог этот составит не более пятисот гульденов, потому как у него, не в пример Мартину, можно сказать, и нету ни шиша, ни земли, ни дома на Сеноважной, — а вот то, что у него в подвале валяется бракованного товару чуть ли не на пять тысяч гульденов, товару, который он никогда не продаст, и сейчас она, Валентина, ему скажет, почему он не продаст, — это ему все равно, он об этом и не знает! И кто же скупал эти Пороховые башни, кто так трогательно заботился, чтобы клиент, пожелавший купить Пороховую башню, не ушел с пустыми руками? Да пан Иозеф, юный любимец Борна.