Он, Лаврентий Берия чувствовал, что эпоха «отца всех народов» заканчивается. Что-то менялось в стране и в мире. В самом воздухе страны. Это вызывало страх вождя и желание остановить время, вернуть ужас, с помощью которого он управляет. Отсюда все эти бесконечные дела — о врачах-вредителях, о безродных космополитах, о ленинградской парторганизации.
Но он, Лаврентий Берия, еще полон сил. Он должен идти дальше. Думать о будущем. Кстати говоря, не только о своем.
В чем-то прав этот сумасшедший. Или пророк. Надо меняться. Соответствовать времени.
«Может, спросить его конкретно? Что он видит там, впереди? Нет, лучше не спрашивать. Надо просто работать. Просто двигаться. Делать свое дело. Свою бомбу…»
Берия вызвал конвоира. Даниила увели. У него впереди был длинный срок. И еще с десяток лет жизни. Пусть в камере, но жизни, насыщенной и по-своему интересной. А вот у него, у Лаврентия Павловича, второго человека в государстве… Что у него впереди? Нет ответа.
Задумчивый нарком долго ходил по кабинету, размышляя о том, что только что услышал.
VII
За эти месяцы они прошли гигантский путь. Уже работали урановые рудники, добывали руду, которая свозилась со всех концов гигантской империи в места обработки и обогащения.
Пройден этап с первым экспериментальным ядерным реактором. (Этот ураново-графитный монстр, в просторечии называемый «котел», имел оригинальную конструкцию, да и размеры его были весьма впечатляющими.)
Параллельно в разных частях страны росли новые комбинаты по уже промышленной переработке сырья. На них монтировались сотни тысяч тонн уникального оборудования.
Курчатов написал ему, Лаврентию Берии, очередную докладную записку о том, как будет работать комбинат № 817: