– Пусть будет что будет, я доведу до конца борьбу, – воскликнул Дадли. – Но советую подождать Филли, этот повеса сродни нечистому и при свете солнца отыщет дорогу в ад.

– Время летит… я не могу ждать, – возразил Монтгомери. – Простите, если я предпочту отказаться от благородно предложенной вами помощи, чем стану медлить хотя еще одну минуту… Позор моей сестры горит в моем сердце.

С этими словами он бросился к маленькой двери, и все трое последовали за ним, хотя Сэррей и настаивал на том, что необходимо выждать возвращения Филли. Однако, едва они открыли дверь и вступили в коридор, как навстречу им скользнула чья-то фигура, почти не производившая никакого шума на ходу, как будто у нее были крылья.

– Это Филли! – шепнул Сэррей, по пятам следовавший за Монтгомери.

– Да, это я! – едва слышно произнес мальчик. – Оставайтесь здесь и остерегайтесь малейшего шума… Недалеко королева Екатерина.

– Где она? Где?

– Она спускается по винтовой лестнице. Сперва я следовал за нею, но потом обогнал ее, чтобы предупредить вас. Оставайтесь здесь, я уведомлю вас.

– Я пойду за тобой, смелый юноша! – шепнул Монтгомери, но Сэррей и Уолтер удержали его.

Паж быстро удалился.

III

Король Генрих II как-то увидел в Сен-Жерменском монастыре Клару Монтгомери, и шпионы Екатерины сообщили ей, что эта красивая девушка произвела на него очень сильное впечатление. Екатерина тотчас же решила воспользоваться Кларой, чтобы отдалить мужа от герцогини Валентинуа и таким окольным путем снова приобрести влияние на него. Екатерина не впервые замышляла такие планы, но ни один из них еще не сулил такого блестящего успеха, как этот. Клара тотчас же была зачислена в фрейлины, и король стал чаще появляться в ее покоях; Екатерина же, со своей стороны, приложила все усилия к тому, чтобы дать Генриху возможность удовлетворить свою страсть. К тому же и Клара восторженно бредила королем, и не оставалось ничего более, как способствовать продлению страсти короля. План Екатерины был рассчитан на характер ее мужа. Она намеревалась потушить в нем жажду, чтобы затем новым жгучим напитком снова пробудить в нем ее и тогда уже диктовать свои условия его проснувшейся страсти.

Все шло согласно ее желаниям. Новая фрейлина сказалась больной, и ей отвели комнату в нижнем этаже Лувра. Старые статс-дамы знали, что это значит; узнала об этом и одна из завистливых подруг Клары, Мария Сейтон, а через нее узнал и брат Клары, Габриель Монтгомери.

Между тем Клара приняла у себя короля. Неожиданность сделала свое, слабое сопротивление добродетели было побеждено распаленной страстью, и Генрих восторжествовал. Он осушил горячими поцелуями стыдливые слезы и тысячью уверений, утешений и ложных клятв успокоил робкое сердце Клары. Последняя успокоилась. Она не так трепетала перед позором, как перед своим братом. Но Генрих обещал на следующий же день отыскать ей супруга, который даст ей свое имя и свободу. При дворах такие ширмы всегда налицо.