На вопрос не последовало ответа.

– Отвечайте, – продолжал лэрд, – зачем вы пришли в мой дом? Что вам здесь нужно?

Незнакомец молчал.

– Вы не хотите отвечать? – сердито проговорил Спитта. – В таком случае я буду считать вас преступником и представлю в суде для наказания.

И эта угроза не подействовала на молодого человека.

– Кто этот человек? – обратился лэрд к своим слугам. – Где вы нашли его?

Один из лакеев, выступив вперед, ответил:

– Я вошел в будуар барыни по ее поручению и увидел этого человека; он спрятался за ширмы, которые стоят у стены.

– Этот человек был в будуаре моей жены? – в раздумье воскликнул Спитта.

– Да, я хотел схватить его, но он оттолкнул меня и бросился бежать. Я уцепился за него и стал звать на помощь; остальное вы видели! – закончил лакей.

Лэрд несколько секунд стоял неподвижно; Бог знает, что происходило в это время в его душе!

– Свяжите этого дерзкого мальчишку! – сердито приказал он.

Слуги осторожно подошли к незнакомцу; некоторые из них уже познакомились с силой его кулаков и потому не решались прикоснуться к молодому человеку, хотя последний на этот раз, по-видимому, и не думал сопротивляться.

Вдруг одна из дверей открылась, и молодая девушка в белом платье бросилась на грудь незнакомца, не обращая внимания на присутствие посторонних.

– Мой возлюбленный! – тихо проговорила она, но все услышали это обращение.

Вслед за молодой девушкой вышла пожилая дама и со встревоженным видом подошла к девушке.

– Эсфирь! – крикнула она пронзительным голосом.

Невозможно описать удивление свидетелей этой сцены; впрочем, у них и не оказалось достаточно времени, чтобы предаться выражениям его. Комнату озарил какой-то зеленоватый свет, за которым последовал такой грохот, словно настало светопреставление. Женщины разразились криками ужаса, а мужчины, за исключением посторонних, на лицах которых мелькнуло выражение своеобразной растроганности, испуганно повскакивали со своих мест.

III

По поводу семейной жизни сэра Спитты в Белфасте не знали ничего или почти ничего, хотя он и прожил в этом городе почти десять лет. Единственное, что в последнее время стало известным в городе, – это то, что леди Спитта не была согласна с намерениями мужа относительно замужества Эсфири и что последняя в течение долгого времени даже сопротивлялась отцу и не соглашалась вручить свою руку лэрду Лургану. Однако, не обращая на это внимания, строгий отец семейства отдал категорическое приказание, которому мать и дочь как будто решили повиноваться, уступая неизбежному злу.