– А давно ли сэр Родриго вернулся обратно?

– Нет, недавно… он казался недовольным.

Бастиан вздохнул.

– Вероятно, ты сегодня вечером будешь снова сопровождать лэрда Родриго? – с живостью спросил великан, настолько проникнутый доверием, что, когда гость придвинулся к нему ближе, он не подумал отстраниться от него.

– Я почти готов просить, чтобы ты заменил меня на этот раз, – ответил тот.

– Весьма охотно, если лэрд изволит приказать! – подхватил Бембо.

– Так отправляйся вперед него, да прямо в преисподнюю! – внезапно воскликнул Бастиан.

Бембо издал вопль и откинулся назад, а вслед за тем с бульканьем в горле скатился со стула на пол, так как Бастиан троекратно вонзил ему в грудь свой нож.

– Один готов, – пробормотал убийца, – теперь посмотрим, хватит ли у того негодяя мужества спасти честь своей возлюбленной.

Вилль хотя не был связан при поимке, но его связали по приказанию Бастиана, когда он был привезен в поместье, да вдобавок его привязали еще к столбу сарая, служившего для хранения горючих материалов.

В этом дощатом здании без окон стало уже темнеть, когда Бастиан отворил дверь, вошел и снова запер ее за собой.

Если вид этого человека был способен вообще взволновать кровь Вилля, то теперешнее выражение его лица должно было удвоить это волнение. Бастиан только что совершил акт мести, и его черты еще дышали злобой, которую Вилль вполне основательно принял на свой счет.

– Мошенник… будь я свободен! – пробормотал он и стиснул зубы.

Бастиан был озадачен.

– Вот так ты говоришь ладно! – с расстановкой произнес он. – Так ты мне нравишься и сам по себе, любезный; о, мы с тобой столкуемся!

Вилль не обратил особенного внимания на эти слова, которые должны были звучать для него насмешкой, но его глаза заискрились.

– Прежде всего успокойся, мой друг! – продолжал Бастиан. – И не думай видеть во мне своего врага. Думай скорее, что я пришел в качестве друга, по крайней мере, в качестве союзника, который предлагает тебе свободу и возможность отомстить… на известных условиях, конечно!

Вилль чутко насторожился; его лицо утратило отчасти выражение дикой злобы, которая уступила теперь место недоверчивой пытливости.

– Ты дашь мне свободу? – с удивлением спросил он. – Ты называешься моим другом?

Бастиан присел на деревянную колоду.