— Мы передадим нашим князьям ваши слова, пообещал хазарин.

— Ступайте. — Знаком руки Святополк велел им покинуть вежу.

После четверо князей ещё совещались между собой, когда бы им выступить против половцев.

Святополк предложил послать гонцов к ханам Шарукану и Боняку, попробовать уговориться с ними о мире.

Мономах решительно возразил:

— Миру с погаными не бывать. Будет, как раньше: один хан не отвечает за другого, двое других — за третьего. И опять пойдут набеги, опять разоренья на земле Русской. Идти надо в степь.

— Может, и так. Но всё же сперва, почему бы и не попытаться уговориться? — развёл руками Давид Святославич.

К досаде Мономаха, Святополк и Олег с его словами согласились.

«Что ж, уговаривайтесь, теряйте время», — думал князь Владимир со скрытым в глубине души презрением, искоса посматривая на Святополка.

Осенью он собирался выехать в Суздаль и всю зиму провести в Ростовской земле. Северо-восточные владения свои деятельный князь укреплял, строил крепости, храмы, торил дороги. Мономах понял уже давно — там, в Залесье, будущее Руси. А на половцев он, рано или поздно, убедит двухродных братьев выступить. Пройдёт лето-другое, и уразумеют князья, что долгий и прочный мир со степью невозможен. Ибо чем живёт половец? Разбоем, набегами лихими. Хватает золото, парчу, паволоки, угоняет скот, уводит пленников. Этим и кормится, этим богатеет.

...Тридцатого августа наконец заявился в Витичев Игоревич. Въехал в стан на вороном аргамаке с дорогой обрудью, неторопливо спешился, вошёл в шатёр к двухродным братьям, удобно расположился на ковре, поджав под себя ноги.

Сильно изменился, постарел, похудел крамольник. Вислые усы совсем стали седы, борода узкая торчала каким-то несуразным клоком, на шее выдавался острый кадык, щёки изрыли морщины. Голову Игоревича покрывала широкая лисья шапка.

«Со степняком схож, — с насмешкой отметил про себя Мономах. — Впрочем, делишками своими злыми любого хана переплюнет!»

Игоревич прервал воцарившееся в шатре молчание.

— Вот приехал я к вам, братья. У кого на меня какая жалоба? Почто меня звали? Еже есть на меня обида, готов дать вам ответ.

Отозвался Мономах:

— Сам ты присылал и ко мне, и к Ольгу с Давидом грамоты, в коих жаловался на Святополка. Вот мы и собрались здесь по желанию твоему и по долгу братнему. Хотим бо видеть тишину и мир на Руси, а такожде оборонить мыслим землю Русскую от иноплеменников. Ты же, придя, сидишь с нами на одном ковре и об обидах своих теперь ничего не молвишь. Вот и мы потому молчим и слушаем, что ты нам скажешь.

Игоревич ничего не отвечал. Боялся он обличений со стороны Святополка, помнил, как уговаривал его пленить и ослепить несчастного Василька. Кто теперь из братьев поверит в ромейского патриция и в козни бояр? Трусливо отводил волынский владетель очи в сторону.