Снова вырвался из княжеской груди тяжёлый вздох.

ГЛАВА 89

ГЛАВА 89

На покрытом жухлой, иссушённой жарким летним солнцем травой поле возле Витичева[306] расставлены были многочисленные войлочные палатки-вежи. Дымились костры, на которых готовились яства. Ржали кони, в обозы сложены были доспехи и оружие. Весь лагерь обнесли частоколом из длинных брёвен.

Князья друг другу не доверяли, ходили по стану только под охраной отрядов гридней. Сверкали булатные брони, грозно щетинились копья. Над шатрами реяли родовые знамёна.

Жаркий август стремительно катился к концу. Ещё десятого числа собрались на снем Святополк, двое старших Святославичей — Давид и Олег, и Владимир Мономах. Заключили владетели главных русских городов и земель между собой мир, уговаривались о грядущих походах на половцев, причём дальновидный Мономах в очередной раз предлагал не ждать врага на своей кон-границе, а идти в степь, на половецкие городки и зимовища.

Олег больше угрюмо отмалчивался, Святополк обещал подумать над словами переяславского князя, Давид Святославич со всем соглашался.

Прибыли к Витичеву послы от Володаря, боярин Юрий Вышатич и тысяцкий хазарин Халдей. Долго говорили об обидах, причинённых Игоревичем и Святополком, о нарушении прежних соглашений, заключённых без малого три года назад в Любече.

Юрий говорил запальчиво. Стоя в шатре перед Святополком, смотрел ему прямо в лицо и смело бросал обвинения:

— Почто, княже, поверил клевете Давидовой?! Почто позволил ослепить князя Василька в своей земле, в Белгороде?! Почто потом, изгнав Игоревича из Владимира, на волости Володаревы напал?! Почто угров навёл на Перемышль?!

Святополк, облачённый в пёстрый халат из восточной фофудии, в горлатной шапке на голове, поначалу, сидя на войлочных кошмах, старался держаться хладнокровно, только пальцы его, унизанные жуковинами, судорожно вцепились в рукоять висевшей на боку сабли, да усы седые грозно топорщились, да желваки ходили по скулам.

Наконец, оборвав Вышатича, он резко отмолвил:

— Не для того собрались мы, чтоб обиды прежние исчислять!

Мономах счёл нужным добавить:

Что было, то было. Ныне главный враг наш — половцы!

Понимал боярин Юрий, что ничего доброго для Володаря и Василька нынешний снем не уготовит. Хотя б волости за ними утвердили, как в Любече, и то уже будет хорошо.

Не сдержавшись, он резко ответил:

— А сколько, князи, крови на Волыни, на Руси Червонной пролилось! Сколько вдов, сирот осталось! Сколько городов огню предано было!