«Бельдюз, белый куман. С ним тогда сговаривался Василько, его водил на ляхов. Видно, Мономах* не простил хану разорение городов на Переяславщине. Тогда, ещё при Всеволоде, сказывают, сей Бельдюз самолично младенцев в огонь бросал. Вот и получил награду!» — подумал Володарь.

Да, события в степях разворачивались стремительно. С одной стороны, половцы были давними недругами Руси, но, с другой, их поражение могло развязать руки Святополку и его окружению. Снова тогда алчный владетель Киева обратит взор на Червонную Русь. Тем паче сын его третий год сидит во Владимире-на-Волыни. В душе у Володаря царила тревога.

— Наших много пало? — вопросил он Фёдора.

— Да не то чтоб очень. Из дружин почти никто не погиб, ну, а пешцев немало, конечно, полегло в начале сечи, в сумятице. Из князей Вячеслав Ярополчич токмо пострадал вельми. — Радко горестно вздохнул. — Вперёд сунулся, горячая голова. Многих половцев своей дланью порубал, троим ханам головы снёс, но и сам изранен вельми. На телеге, в обозе в Киев к знахарям его доставили. Может, выживет, может, нет. Князь Святополк вельми сим огорчён. Да и... что я матери его топерича отпишу?

Радко горестно вздохнул и умолк.

Володарь поспешил перевести разговор на другое. Всё, связанное с княгиней Ириной, осталось для него в прошлом, и не хотелось сейчас ворошить в памяти былые страсти.

— Стало быть, разбиты и рассеяны половцы, — заключил князь.

— Ну, не совсем ить тако, — тотчас возразил ему Радко. — На Днепре хан Боняк силы свои сберёг, да и Шарукан Старый живёхонек. Князь Владимир собрал после битвы у себя в шатре всех князей да бояр видных и молвил: мол, токмо одну голову гидры, огнём дышащей, сокрушили мы. Впереди сечи новые.

— И что, ты опять на рать пойдёшь? — усмехнулся Ростиславов.

— Да я, думаю, уже отвоевался.

— Чего же так?

— Да... Я, княже, иным делом займусь. Ожениться хочу. С Радмилой меня поп волынский развёл.

— Кто ж невеста твоя? Не та ли боярышня юная, кою ты в прошлый раз из Киева привёз?

— Она самая, княже. Шустрая, бойкая девка, мне такие по нраву. — Радко улыбнулся. — Тут ить... Когда аз в поход ушёл, она в Киев отъехала, хлопотать стала о сёлах родительских, кои Коницар. дядька ейный, под себя сгрести умыслил. И явилась не куда-нибудь, но ко княгине самой. Княгиня-то у Святополка ныне новая, Варвара, дочь базилевса Алексея. Молодая совсем жёнка, осьмнадцати годов от роду. Благосклонно новая княгиня боярышню Ирину приняла. Вообще, сердобольна вельми царевна Варвара и на мужа своего сильное влиянье имеет. Иными словами, но княжой грамоте возвращены боярышне Ирине сёла отцовые. Коницара же князь Святополк видеть не восхотел, велел гнать его прочь со двора своего. Уехал старый злыдень в угодья свои в Деревах[319], тамо и хоронится. И ещё. После сечи уже вызвал меня к себе Святополк внезапно, и такое молвил: