Раньше мы дружили, и мне было с ним очень интересно. Я доверял ему сокровенные тайны, рассказывал смешные истории, делился впечатлениями, жаловался на сверстников… Особенно он помогал мне пережить ночь, когда я не мог уснуть, а это происходило довольно часто. Мама спрашивала меня по утрам: «С кем ты постоянно шепчешься?» — я конфузился и отвечал: «Наверно, что-то снится». До определённого момента мы были очень близки, но пройдя вместе через отрочество, мы стали заклятыми врагами и соперниками. Он всё делал вопреки моим желаниям — мешал учиться и заниматься спортом, путал в голове мысли, портил мои отношения с людьми, и чем дальше, тем больше он создавал мне проблем.

Каждую весну и каждую осень он накидывал мне на шею удавку и медленно затягивал петлю. Учёба в школе давалась всё с большим трудом. В десятом классе у меня начались приступы падучей болезни: раз в неделю, а то и два раза, я терял сознание совершенно неожиданно, словно кто-то выключал свет в моей голове. Потом начались обследования: литрами брали кровь, мочу, и даже какую-то пункцию огромным шприцом, — в итоге у меня ничего не нашли, по мнению врачей я оказался «совершенно здоров», но я продолжал падать всё ниже и ниже… Теперь я понимаю, кто был виноват во всех моих поражения и просчётах. Теперь я знаю, кто не даёт мне жить, работать, дышать, жрать, спать, трахаться, получать удовольствие от жизни. «Я могу уничтожить этого ублюдка. Я могу сделать вид, что его не существует», — подумал я и покосился на занавеску; там никого уже не было, и только смешные рыбки пучили удивлённые глаза.

— Я могу тебя уничтожить! Слышишь? Могу! — крикнул я и услышал в ответ его хрипловатый смех; он раздавался откуда-то из вентиляции.

Измождённый я вернулся в комнату и упал на кровать. Бред продолжался. Как спасательный круг, он мешал мне погрузиться на самое дно безумия. Он уводил меня от самых страшных мыслей и откровений.

Самосознание, супер-эго, чувство собственного достоинства и прочие атрибуты личности даны нам для выживания, для неадекватной оценки нашего существования в пределах этой псевдо-реальности. Наша жизнь для нас должна иметь слишком высокую цену, чтобы мы цеплялись за неё с фанатичной одержимостью. На самом деле, жизнь отдельного человека или животного по шкале природных ценностей ничего не стоит, — даже смерть миллионов это не трагедия, а всего лишь статистика, — но в восприятии человека его собственная жизнь так же бесценна, как и ужасна смерть. Всё наше самосознание держится на одном гвозде — на лживой установке, что ты есть индивидуум и что ты чем-то отличаешься от других участников пищевой цепи. Находясь в промежуточном состоянии, ты совершенно чётко осознаешь собственную ничтожность и рабскую зависимость от общих законов природы, от которых точно так же зависят самые примитивные существа. А ещё ты понимаешь, что твоя жизнь — это всего лишь короткая вспышка в бесконечном потоке энергии. Ты — никто. Ты — плоскатик на мониторе Вселенной, и тебе никогда не сравниться с Богом. Для чего тогда жить?